Юля неловко пожала плечами. Она хотела возразить, но в голову не приходило ни одного годного аргумента. Она уже изучала странички Савина, и сама знала, что подписчиков у него немало и они весьма активны. Реклама, особенно бесплатная, всегда кстати. Да и обслуживающий персонал появится здесь уже на следующей неделе. Может, наличие постояльца подстегнет ее? На самом деле Юля пропустила намеченный срок открытия и мысленно готовилась к тому, что гостиница сможет заработать только на «вторые майские». А так, глядишь, все-таки появятся клиенты и на первые.

Да и Савин так смотрел на нее, что она снова чувствовала себя девчонкой, не умеющей говорить людям «нет».

– Хорошо, если вы считаете, что вам здесь будет удобно. Но, чтобы все было честно, давайте договоримся о бартере. До открытия вы живете здесь бесплатно, а потом даете мне бесплатную рекламу. Если решите задержаться после открытия, то будете платить в соответствии с выбранной категорией номера. А если решите провести у нас выездной семинар, его участникам я готова дать скидку. Идет?

– Никаких возражений.

Он протянул ей руку, видимо, желая скрепить договоренность. Юля не стала отказываться. Рукопожатие у него оказалось довольно крепким, несмотря на худощавое телосложение, ладонь - горячей и сухой.

– Лучшая сделка в моей жизни, - добавил Савин, задерживая ее руку в своей чуть дольше, чем того требовал деловой этикет. Юле пришлось самой ее отнять.

– Надеюсь, вы будете думать так и через неделю, - нервно усмехнулась она, торопясь пересечь помещение и все-таки заняться завтраком. Взгляд Савина вдруг стал ее смущать. Как бы ей самой не пожалеть о заключенной договоренности.

– С чего бы мне думать иначе?

– А вы ничего не слышали ночью?
– не удержалась Юля.
– Ну там... Шаги, шумы. Вам в дверь никто не стучал?

– Только ваш муж с охранником, - хмыкнул Савин, уже сев за столик.
– Сначала они топтались по второму этажу, а потом заходили ко мне. Примерно с таким же вопросом. А что, в вашей гостинице еще и призраки живут?

Его голос звучал шутливо, и Юля изо всех сил постаралась беззаботно рассмеяться в ответ.

– Надеюсь, что нет. Все-таки она совсем новая.

– Это не гарантия, - неожиданно серьезно возразил Савин.
– Знаете, как делали раньше? При строительстве здания кого-нибудь из рабочих хоронили в фундаменте или муровали в стене, чтобы его призрак охранял дом. Да и само место может иметь печальную историю.

Юля забыла про извлеченную из холодильника ячейку с яйцами и удивленно посмотрела на Савина. Тот не выдержал и тихонько рассмеялся, пригубив кофе.

– Боже, не смотрите на меня так, я не спятил. Я шучу.

На этот раз всего ее старания не хватило даже на вежливую улыбку в ответ. Юля вернулась к приготовлению завтрака, а Савин после небольшой паузы предположил:

– Вы, должно быть, относитесь к тем людям, которые считают, что подобными вещами не шутят?

– С чего вы взяли?

– Ну... Ваш слепой муж рисует портреты незнакомых девушек и верит в то, что это предсказывает им опасность. Вы тоже в это верите?

– Нет, - хмыкнула Юля.
– Не верю. Я знаю, что это правда, а это не то же самое. Мы с Владом так и познакомились. Он рисовал мои портреты, город, в котором я жила, дом... Он переехал в соседнюю квартиру, чтобы познакомиться со мной и уберечь от того, что мне грозило.

– А что вам грозило?

– Смерть.

Слово далось ей так легко, что даже самой стало странно. Лишь небольшая группа мурашек пробежала по шее, словно ее коснулся порыв холодного ветра.

– Влад спас меня. И не один раз. Поэтому я знаю, что девушке грозит опасность. Хотя мне очень хотелось бы, чтобы в этот раз все было иначе.

– Почему?

– Потому что в прошлый все это едва не стоило Владу жизни. И едва не разрушило его семью. Мне не хотелось бы, чтобы та история повторилась.

– Да, для вас в этой ситуации очень много угроз, - задумчиво согласился Савин.

Юля снова отвлеклась от своего занятия и вопросительно посмотрела на него, не понимая, что именно он имеет в виду.

– Ну, тогда Влад рисовал вас, а потом, как я понимаю, на вас женился. Теперь он рисует другую. Разве это не повод для волнений?

Торопливо отвернувшись, Юля соврала:

– Не главный.

24 апреля, суббота