В дверь снова постучали – громче, нетерпеливее, и сердце Мэри подпрыгнуло в груди. Не отводя взгляда от телевизора, она шагнула вперед, открыла дверь и приняла от курьера заказ, потом спохватилась, что забыла чаевые. Неловко сунув руку в карман, она нашарила там десятку, сунула доставщику в руки и захлопнула дверь прямо перед его носом. Швырнув горячую, в жирных пятнах коробку с пиццей и пад-таем на стол, Мэри схватила пульт от телевизора, увеличила громкость, потом перемотала сообщение на начало и нажала воспроизведение.

«Сегодня на рассвете, – говорил ведущий КТКС-ТВ, – бригада строителей, производившая работы по переносу исторической часовни на другое место, наткнулась на захороненные в земле человеческие останки. Наш репортер уголовной хроники Анжела Шелдрик побывала на месте преступления».

На экране снова возникла Анжела с микрофоном у рта. Она стояла под вывеской лыжного курорта «Хемлок», освещенная только накамерным светом. Капли дождя в его луче сверкали, словно серебряные пули. Вывеска была видна достаточно хорошо (название читалось без труда), но все остальное терялось в темноте и тумане.

«Что вы можете рассказать нам, Анжела?» – обратился к ней ведущий.

«В темные предутренние часы на склоне горы Хемлок строительные рабочие Бенджамин и Рафаэль Дювалье сделали страшную находку, – бодро начала Анжела. – Братья Дювалье занимались демонтажем старого фундамента, на котором ранее стояла часовня Общества лыжников, когда их экскаватор неожиданно зацепил какой-то странный предмет, прежде скрытый под землей. Бенджамину Дювалье показалось, что это человеческие кости, и он подал брату сигнал остановить работы. Убедившись, что перед ними действительно кости нижних конечностей человека, братья Дювалье немедленно связались с властями. На вызов прибыли патрульные Королевской канадской конной полиции и местный коронер, к которым некоторое время спустя присоединилась бригада судмедэкспертов Криминалистического института при Университете Сеймур-хиллз. Впоследствии на место происшествия приехали двое детективов из отдела по расследованию убийств, что весьма любопытно. Вся территория за моей спиной… – тут Анжела обернулась и широко взмахнула рукой, – …была объявлена местом преступления и оцеплена полицией. Ни представители КККП, ни сотрудники коронерской службы пока не сделали никаких официальных заявлений, однако уже сейчас ясно, что предстоит серьезное расследование. К сожалению, нас не допустили на территорию лыжной базы, однако мы сумели побеседовать с братьями Дювалье, выкопавшими из земли эти старые кости».

«Братья Дювалье совершенно уверены, что это были человеческие кости?» – спросил ведущий, изображение которого появилось на левой половине разделенного надвое экрана.

«Да, – подтвердила Анжела. – Бенджамин Дювалье сказал мне, что является опытным охотником и хорошо знает, как выглядят кости крупных животных. Он утверждает, что найденные под часовней кости принадлежат человеку. Его слова подтверждает и тот факт, что нога жертвы была обута в высокий сапог на платформе».

«Вы имеете в виду женскую обувь?»

«Да, сапог был на танкетке – “на клиновидной подошве”, как описали ее братья. Необходимо отметить, однако, что ни полиция, ни коронерская служба пока не подтвердили тот факт, что под часовней найдены именно женские останки».

«Известно ли вам, когда построили эту часовню?» – задал новый вопрос ведущий.

Прежде чем ответить, Анжела заглянула в блокнот. Порывы ветра трепали ее волосы, и она то и дело поправляла их рукой с зажатым в ней микрофоном.

«Да. Ее воздвигли летом тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в память юной сотрудницы лыжного курорта, без вести пропавшей в горах, которые вы видите за моей спиной».

«Вы хотите сказать, что тело неизвестной женщины было захоронено на этом месте непосредственно перед постройкой часовни или, возможно, еще раньше?»

«На данный момент ничего нельзя утверждать со всей определенностью. Территория лыжной базы остается местом проведения полицейского расследования. Подождем официальных заявлений представителей власти, – сказала Анжела. – Как только у нас появится какая-то дополнительная информация, мы немедленно познакомим с ней зрителей в одном из наших экстренных сообщений».

Мэри моргнула. Снова перемотала запись на начало и прослушала еще раз.

«Это не может быть она!»

Да, время захоронения не совпадало. Но в ту ночь, когда исчезла ее лучшая подруга, она действительно была обута в сапоги на танкетке. И… Настоящее вдруг расплылось, растаяло, и Мэри мысленно вернулась в прошлое – к воспоминаниям, которые, как казалось, давно и надежно похоронила. Но нет… Всего одно мгновение понадобилось, чтобы перенестись на много лет назад, в ту ясную, прохладную осеннюю ночь, когда ей было шестнадцать…

Это было в сентябре семьдесят шестого – в пятницу накануне длинного уик-энда по случаю Дня труда. Мэри шла домой с вечеринки вместе со своей лучшей подругой, с которой дружила с детского сада. На часах было уже около одиннадцати, воздух сделался довольно прохладным, а в небе сиял среди звезд молодой месяц. На ногах подруги красовались новенькие сапоги на танкетке – она заработала на них летом, трудясь официанткой в закусочной «Лучшие пончики» на Марин-драйв. По пути девочки болтали о том, как они рады, что учиться осталось всего год, обсуждали одежду для первого дня в школе, который начинался уже во вторник. Потом разговор вернулся к недавней вечеринке – к тому, как все было хорошо, пока не ввалилась толпа пьяных ребят с Эмблсайд-бич. Хозяйка вечеринки, шестнадцатилетняя Роза Таттл, не сумела справиться с незваными гостями; боясь, что они разнесут дом и что родители убьют ее на месте, когда вернутся в воскресенье, Роз вызвала полицию. Приехавший наряд прекратил вечеринку и разогнал всех. Несколько подростков, впрочем, решили купить еще выпивки и продолжить праздновать в другом месте. Среди них была и группа школьных друзей Мэри, но сама она решила, что пойдет домой и заодно проводит подругу, которая жила недалеко от нее. Конечно, подруга отлично дошла бы и сама, но Мэри хотелось обсудить один неприятный инцидент, произошедший в самом начале вечеринки, – так сказать, снять тяжесть с души.