Во время следующей нашей встречи я узнал, что он нанял преподавателя хороших манер, еще через пару встреч он поразил меня, выдав несколько слов на кокни и сразу перейдя на стиль общения жителей Вест-Энда. Йоркширский выговор проскальзывал, но был все менее заметен. Тогда я понял, какое сокровище я притащил из Бенбекьюлы в грот Хозяина. Моя цель, маячившая на горизонте призрачной Фата-Морганой, приблизилась и обрела твердость.

Так мы выяснили, что клан МакЛеодов, владевший Гебридскими островами, зачах и уступил земли МакКензи. Мартин узнал, что замок Леод в графстве Кромарти пустует, а полковник Блант-МакКензи с супругой предпочитают жить в Лондоне. Оставалось выяснить, кто ведет дела графини, которая владеет внешними Гебридами и тем маленьким пустынным островом, который так меня интересовал.

Мартин с честью справился с этим заданием. Мистер Джонасон Томсон, старший партнер одной из элитарных лондонских юридических компаний, охотно взялся за дело, ко всеобщему удовольствию. Графиня получала сумму, значительно превышающую настоящую цену куска камня в северной Атлантике, сам Томсон – солидные комиссионные, а я… Я мог наконец завершить главное дело в моей жизни.

Каждую ночь, сидя на скале у берега, я говорил с Богом, но Он молчал, и тогда я отвечал вместо Него. Это было безумием, но разве не безумие сам факт моего существования? Я убедил себя в том, что прощение возможно, надо только завершить начатое, замкнуть круг. Присоединить владения Морского Хозяина к Царству Божию, и тогда я заслужу Его прощение.

Минуло три года с того дня, как я, Джим Дукат и молодой Маршалл на клипере «Кромдейл» подошли к Эйлин-Мору, и тот же клипер привез на остров нового владельца: Мартина Деверо. А под усыпанным ракушками дном корабля, в толще воды, висела привлекательная женщина средних лет с благородной сединой в волосах и держала под мышки мужчину. Это настоящие хозяева острова ожидали возможности ступить на его поверхность. С замиранием сердца мы следили за тем, как с плеском опустилась в воду шлюпка, распугав мелкую рыбешку, как разрезали воду весла, направляя ее к нашему острову. Время тянулось мучительно долго, но наконец шлюпка вернулась к клиперу и «Кромдейл» поднял якорь, покидая воды Эйлин-Мора. Мы ждали, не решаясь выбраться на берег, пока Мартин не сунул голову в воду и не закричал, пуская пузыри: «Пусто!»

Мы вышли на берег, и Мартин, смущенно отводя глаза, протянул Лорне плащ.

– И тебе, Дон, неплохо бы привыкнуть к одежде, – сказал он. – Мне не слишком приятно видеть тебя голым.

Единственным временем за три года, когда я носил одежду, были три дня в отеле «Клермонт». В этом не было необходимости, но мне так хотелось очутиться в человеческой обстановке, что я уговорил Мартина устроить наш выход на сушу. Он встретил нас в пустынном месте в портовой зоне Саузенд-он-Си. Вода в Темзе была настолько грязной, что Лорна наотрез отказалась тащить мое беспомощное тело дальше. Мартин прикатил в автомобиле, чем совершенно меня потряс.

– «Мерседес»! – гордо сказал он, поглаживая лакированное крыло. – Тридцать пять лошадей.

Мартин вдруг спохватился, заглянул мне в глаза.

– Ты не против, Дон? – спросил он с беспокойством.

– Живешь на широкую ногу, – усмехнулся я, глядя, как появляются пунцовые пятна на его щеках. – Ты все делаешь правильно, никто не будет разговаривать с голодранцем. Мы с тобой договорились: делай то, о чем я прошу, остальными деньгами распоряжайся по собственному усмотрению.

Глядя на его широкие плечи и тяжелые кулаки, как-то забываешь, что Мартин – совсем мальчишка. Неловко признаваться, но я испытывал к нему отеческие чувства и радовался его успехам. С тех пор как я снова обрел внука, я видел его от силы несколько раз. Он целыми днями и ночами пропадал в океане и лишь изредка подплывал к берегу, но выбраться на сушу отказывался наотрез. Память об обжигающем солнце слишком глубоко засела в его голове.

Пока мы с Лорной облачались в привезенные наряды, Мартин говорил без умолку. Облегчение сделало его особенно многословным.

– Дон, я объехал все дорогие отели Лондона. Щупал портьеры в люксах, и богом клянусь, ни в одном не было таких плотных штор, как в «Клермонте». Я понаблюдал за постояльцами и пришел к выводу, что лучше всего будет привезти вас в отель около часу пополуночи. Холл в это время пустеет, в нем остается только ночной портье. Мы сможем, не привлекая внимания, пройти в номер. Старина Роули сделал вам бумаги на имя Дональда и Лорны Деверо. Вы – мои родители, у тебя, отец, редкое легочное заболевание, которое вынуждает постоянно носить теплый шарф, а Лорна спрячется под плотной вуалью.

Мартин бросил осторожный взгляд в сторону Лорны, она в это время в кокетливых кружевных панталонах пыталась самостоятельно затянуть корсет. Залившись краской, он отвел взгляд.

Мы приехали к вокзалу Чаринг-Кросс и сидели в машине, пока горничная под руководством нашего названого сына готовит номер. Когда Мартин высунулся из дверей и помахал рукой, мы вошли. Лорна положила руку мне на локоть и шла, элегантно опираясь на зонтик.

Я старался держаться как можно дальше от портье, и все же заметил, как недовольно сморщился его нос. Мартин оставил ему солидные чаевые, и он сразу потерял обоняние.

Мы вошли в номер, полный мягких подушек и изящных безделушек, в тихую роскошь привокзального отеля для чистой публики. Я скинул одежду и растянулся на кровати. Как же мне этого не хватало в море. Лорна набрала воды в ванную на гнутых ножках. Сбросила с себя все и, игриво взглянув на покрасневшего Мартина, опустилась в воду. Стон наслаждения донесся до моих ушей.

– Господи, я б трех Хозяев убила за бокал виски, не воняющий купоросом, – сказала она с горьким вздохом.

Прошла неделя, и мы ступили на собственный остров. Здесь нет той роскоши, что была в «Клермонте», по крайней мере пока, но почувствовать себя людьми мы уже можем. Хотя бы притвориться.