Идда накрыла меня углом своего истончившегося шерстяного плаща и прижала к тёплой пухлой груди.

— Проклятье, Расс! Ты, что, не связал девочку?! — брякнул начальник стражи, ввалившись на порог.

У дверей кельи столпились мужчины: Фалькон, Расс и ещё несколько стражей. Наместник Хакон тоже был здесь.

— Так без сознания была… — пожал плечами Расс.

— Свяжи! — приказал Хакон.

— Принцессу?! — наёмник вытаращил глаза.

— Я не опасна! — сказала я, подняв голову от плеча травницы.

Идда гладила меня по волосам и вытирала слёзы на щеках.

— Говорят, ты поливала огнём улицу, словно дракониха, разве это не опасно?! — прорычал Хакон.

— А ну-ка пропустите, господа, — сквозь толпу мужчин протиснулась герцогиня Даренфорс.

Села рядом на постели, по другую сторону от Идды, и тоже принялась гладить по голове.

— Бедная моя девочка, Беатрис… Сколько тебе пришлось пережить…

— Я не опасна для горожан, господин Хакон! Клянусь Пресветлой Девой! — утвердила я, не сводя взгляда с наместника.

Стражи расступились, и из-за их спин вышла Альба. Настоятельница приблизилась и, покачав головой, поглядела на меня.

— Принцесса Беатрис, — низко поклонилась она. — Приветствую тебя в в стенах нашего святилища. Прости, если была груба с тобой когда-то.

— Альба, ну что ты! — воскликнула я. — Ты всегда была очень добра ко мне!

— Ты принцесса?! — изумилась Идда, подняв брови.

— Я Беатрис, — робко вздохнула я.

— Обалдеть…

Идда заплакала. И теперь уже я принялась гладить и утешать подругу.

От толпы, набившейся в маленькую келью, воздух заметно потеплел, и зубы перестали стучать от холода. Больше никто не пытался меня связать или угрожать, но Хакон и Фалькон хмурили брови и пожимали плечами в нерешительности.

Я сделала глубокий вдох и расправила грудь.

— Я знаю, что вы хотите сказать. Я использую магию, а значит, вы должны заключить меня под стражу и отвезти на Суд Праведного огня.

— Должны, принцесса, — проскрежетал Хакон.

— Я принимаю это. Я согласна. Но сперва нам нужно отбить город у Тёмного Лорда и… — мой голос дрогнул. — Послать кого-то предупредить сэра Генриха о засаде.

================Принцесса Беатрис. Фанаты прислали. Спасибо=))

— Послать кого-то, ха-ха! — усмехнулся Хакон. — Значит, послать этого кого-то на верную смерть! — Лицо наместника посерьёзнело. — Святилище окружили тёмные, принцесса. Мы забаррикадировали ворота. Время от времени они пытаются прорваться, бьют разрядами молний, но сейчас ночью что-то притихли. Может, до утра продержимся, а там — не знаю… Паладин ушёл, но они словно этого ждали! Напали, гады!

— Именно этого и ждали… — простонала я. — Сэр Рэндеваль с ними за одно.

— Мы беззащитны перед лицом тьмы! — прорычал наместник и, задержав дыхание, попытался успокоиться. — Ладно, принцесса, отдыхайте.

— Отдохнёшь тут, — фыркнула Идда.

Наместник Хакон промолчал и развернулся к Фалькону:

— Стражу с кельи не снимай. Идём, Роберт, обсудим дальнейший план. Сколько у тебя воинов?

Мужчины направились к выходу. Толпа стражей начала потихоньку утекать.

— Господин Хакон, — окликнула я наместника. — Знайте, один маг огня на стороне Вейгарда. Я сделаю всё, чтобы мы отбились от тёмных!

— Надеюсь, принцесса. Надеюсь… Но выпустить вас не могу. Сидите тут, не нарушайте моего жеста доброй воли. Если ослушаетесь и покинете комнату — решу, что вы на Их стороне…

— Доброй ноч-чи, принцесса Беастрис-с, — Фалькон сверкнул на прощание взглядом, поклонился и вышел следом за наместником.

Я осталась в окружении женщин. Идда порылась в сумке и протянула мне булку хлеба. Я разломила её и предложила леди Элизабет, та взяла кусок бледной морщинистой рукой.

— Спасибо, — поблагодарила она покорным, полным печали голосом.

Было больно видеть герцогиню, привыкшую к роскошной жизни в замке, сгорбившейся на скрипучей постели в ветхой келье. В глазах её блестели слёзы, на лице читалась растущая тревога.

— Надеюсь, он победит, — я коснулась руки герцогини. — Что бы его не ожидало там… Ведь он паладин. Кто, как не он, должен победить?

— Надеюсь… — сдавленно прошептала леди Элизабет и обняла меня.

Со стороны порога раздались тоненькие всхлипы. Леди Либретта прижалась к косяку и крутила кулачки у лица.