– Лучший способ разговорить допрашиваемого – начать говорить самому. В тот вечер я много говорил с тобой. В результате чего ты тоже заговорила. Как сейчас. И тогда я многое узнал о тебе. К примеру, что ты почти наверняка попала в Парадизар не из Диких просторов, а из Рудника. Опасная информация, за которую в Парадизаре тебя могли лишить жизни. Ты же, совершенно не подозревая того, преподнесла мне её на блюдечке. Для этого я тебя и вытащил на бал: лучше выдай всё мне, испугайся этого, и больше никому ничего не скажи даже под дулом пистолета.

– Самовлюблённый игрок в покер.

– А ты та ещё разведчица.

– И всё же на том балу я узнала от тебя не меньше, чем ты узнал от меня.

– Пятьдесят процентов успеха взамен на пятьдесят процентов краха – неубедительный результат.

– Лучше не соотношение странных процентов мне объясни, а тот абсурд, который ты тогда заявил мне о том, будто выиграл меня в “честной карточной игре” у Осы Сэвиджа.

– Это была перестраховка.

– Перестраховка на что?

– На тот случай, если бы мы не успели выехать из Парадизара до того, как Сэвидж решил бы наложить на всех финалистов “П&К” свою лапу.

– Хочешь сказать, что спасал меня ещё до того, как мы выбрались из Конкура? – криво и с неприкрытым недоверием ухмыльнулась я, заглянув в глаза собеседника.

– Не думаешь же ты, что вся заслуга твоего чудесного спасения сначала из Паддока, а затем из Конкура, лежит целиком на твоих маленьких плечах? Я был твоим покровителем ещё до того, как выиграл у Сэвиджа право забрать тебя себе после вашего выхода из Конкура, что, как мы сейчас разобрались, было заблаговременным покровительством. Ты часто выживала благодаря мне. Ярчайший пример: Люминисцены.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Я защищал их от тебя при помощи ультразвука.

Их от меня – первоклассный сарказм.

– Не может быть, – я непроизвольно встряхнула головой.

– Как бы тебе не было от этого досадно…

– Почему же ты не защитил всех остальных?! В Тёмном лесу куча людей полегла…

– Я не мог спасти всех. Если бы начал спасать всех – не спас бы даже тебя. – Я ничего не ответила, так что, выждав несколько секунд, он добавил. – Впрочем, чаще всего ты не нуждалась в моём покровительстве, так как сама отлично справлялась с тем хаосом, который у вас там порой разворачивался. К примеру, однажды за тобой и Джекки погнался Люминисцен, которого Джекки задела стрелой. Я ничего не мог предпринять, пока вы не спрятались под корнем того дерева с дуплом, в котором позже заночевали. Только после того, как вы самостоятельно нашли способ оторваться от преследования, мне удалось отогнать тварь подальше от вас.

Я продолжила молчать. Он тоже замолчал.

Костёр начал трещать и отплёвываться искрами. Я сделала глоток из своей кружки. Прошло ещё несколько секунд, и он снова подал голос:

– Хочу поговорить о твоих словах, сказанных днём.

– Что ж, я не сильно трепалась, так что вариантов, которые могли бы тебя заинтересовать, не так уж и много. Что именно тебя заинтересовало?

– Когда я решил напомнить тебе о том, что в прошлом мы с тобой были лучшими друзьями, ты в ответ на это замечание выразилась так, будто этот факт обесценился по причине того, что я ушёл из Рудника.

– Именно так оно и есть. Ничего другого я не имела в виду.

– Что ж… Это звучит как затаённая обида.

Я слегка прищурилась:

– Она вовсе не затаённая.

Он врезался в меня непонимающим взглядом:

– Ты что, всерьёз обижена? Из-за того, что я ушёл?

Мысленно я сжала свои кулаки, но внешне попыталась сохранить хладнокровие:

– Ты ушёл даже не попрощавшись. Однажды утром я проснулась, и мне сообщили, что ты покинул Рудник. На мой вопрос о том, когда именно ты пообещал вернуться, Беорегард ничего мне не ответил, и я разъяснила себе его молчание, как утверждение того факта, что больше никогда не увижу тебя. По твоему собственному желанию. Вот так вот просто, безо всяких прощаний. Просто бросил.

– Я вовсе не бросал ни тебя, ни всех остальных…

– Не знаю, что там по всем остальным. Знаю только о себе. Может, с остальными ты и попрощался. Может, остальным ты и не обещал всегда защищать их и всегда быть с ними рядом, как обещал это мне. Ты обещал мне это, глядя прямо в мои глаза, а потом, после стольких повторений одного и того же обещания, по итогу оказавшегося бессмыслицей, просто взял и ушёл, не сказав мне при этом ни слова, никак не предупредив. Для тебя это совсем ничего не значило, да? Твоё обещание, твой уход. Всё было… Просто. Просто так.

– Прости, очевидно я действительно виноват. Уходя из Рудника я действительно был сосредоточен на своих собственных волнениях. Мне стоило подумать о маленькой девочке, обожающей по ночам читать книги под одеялом.

Ещё одно тёплое, но преданное воспоминание.

– Я знала, что это ты тайком менял батарейки в моём фонарике. Я перечитала с ним сотни книг, но он ни разу не разрядился. А потом однажды разрядился. Спустя семьдесят два дня после твоего ухода. И я перестала читать по ночам. А потом выросла. Так что нет больше маленькой девочки с бесконечно светящимся фонариком под тёмным одеялом. Батарейки сдохли. И теперь я лучше буду землю ложками есть, чем позволю себе быть рядом с тем, кто хотя бы единожды решился предать меня.