– По правде говоря, я бы попыталась сломать тебе нос даже в трезвом уме. Вы меня похищали, в конце концов! Так что вот. Но теперь я обещаю больше ничего не разбивать, если вы меня не вынудите. На самом деле, предлагаю сделку: если вам понадобится поместить меня в багажник автомобиля или грузовой отсек корабля, или в другой самолет, то просто вежливо попросите, и я с радостью подчинюсь. Не обязательно устраивать такую буффонаду.

Киран какое-то время раздумывает над ответом. Или, может, пытается догадаться, что означает слово «буффонада». В любом случае этого парня блестящим собеседником не назовешь. Придется мне и дальше тянуть лямку этого разговора.

– Я к тому, что нам не обязательно проявлять враждебность. У вас работа. Я понимаю. Я не буду ее вам усложнять. Просто пользуйтесь словами, хорошо? И мы сразу же перестанем доставлять друг другу неприятности.

Молчание. Киран один раз моргает. Остается принять это как знак согласия, и я лучезарно улыбаюсь.

– Класс. Спасибо. И спасибо, что не ударил меня в ответ. Твой босс сказал, что он не настолько деликатен.

С другого конца самолета раздается громогласный рев Деклана:

– Иди ссы, мать твою!

Покачивая головой, я комментирую:

– Мне жаль его мать. Лучше бы она проглотила.

Я исчезаю в уборной и закрываю за собой дверь, пока снаружи повисает пораженное молчание шести гангстеров.

Похищать женщин обычно не так утомительно.

Отчасти я удивлен, что нам вообще удалось запихать ее в самолет. С момента, как мы схватили ее на подземной парковке в Манхэттене, она была невыносимой занозой в заднице.

Большинство людей – большинство здоровых людей, – становясь жертвами похищения, делают одну из трех вещей: либо плачут, либо просят о пощаде, либо полностью замыкаются в себе, парализованные страхом. Крайне редко человек станет бороться за жизнь и пытаться убежать. Таких смельчаков мало.

И тут – эта чокнутая девица.

Разговорчивая, веселая, спокойная – она ведет себя так, будто снимается в фильме о какой-то культовой исторической личности, погибшей в расцвете красоты, спасая группу голодающих сирот в горящем здании, и подобное высокопарное дерьмо.

Ее уверенность непоколебима. Никогда не встречал никого столь самонадеянного.

И с таким скромным перечнем причин для самонадеянности.

Она преподает йогу, твою мать! В крошечном горном городке у озера. Но ведет себя словно королева Англии.

Откуда у инструкторши по йоге двадцати с лишним лет, с грехом пополам окончившей колледж, не имевшей долгосрочных отношений с парнем и выглядящей так, будто закупается на гаражной распродаже у феи Динь-Динь, взялось столько самоуверенности?

Не знаю. И знать не хочу.

Но ее боевые навыки меня заинтриговали. Она, может, и не помнит, как двинула Кирану, но я-то запомнил. За годы совместной работы ни разу не видел, чтобы его кто-то вырубил.

Неприятно признавать, но это меня впечатлило.

Из предварительного расследования о ней известно, что она не служила в вооруженных силах и не имеет никакой официальной подготовки в военном деле или боевых искусствах. И ничто из сотен селфи не указывает на способность делать что-либо, кроме как поедать салаты, скручиваться в рогалик и позировать при хорошем освещении в откровенных спортивных костюмах.

Наверное, его отвлекли ее сиськи.

Или ноги.

Или, может, эта задиристая ухмылка, сверкающая каждый раз, прежде чем она скажет что-то, от чего захочется схватить ее за шею и сжимать, лишь бы поскорее замолчала.

Чем быстрее эта история закончится, тем лучше. Я знаком с ней всего два часа – причем один из них она была без сознания, – но мне уже хочется застрелиться.

Достаю телефон, набираю номер, на который пытаюсь дозвониться, с тех пор, как мы ее схватили, и слушаю гудки.

И снова – автоответчик.

И снова возникает ощущение, что все идет совсем не по плану.

Пока я в туалете, всплывают воспоминания: я выпрыгнула из машины прямо на ходу.

Неудивительно, что боль в плече меня убивает.

Тщетно пытаюсь восстановить в памяти всю картину, но образы размыты и перепутаны. Остались смутные воспоминания: вот я бегу по слякоти улиц, Деклан меня преследует; потом – встаю в боевую стойку, а вокруг – Деклан и шесть его громил.