Умаров опустился на колени рядом с диваном, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Ушаталась Лешка за сегодняшний день. Ком в горле увеличивался.

Рустам провел пальцем по ее ладони. Один раз, второй. Хотя бы во сне натрогается ее. Насмотрится… Дать ей поспать? Такой вариант тоже возможен. Да и он сам может в кресле устроиться. Час-другой они могут себе позволить.

Вдруг она рефлекторно ухватилась за его руку. Сердце тотчас бешено стукнуло где-то в висках.

Все. Мираж закончился. Лешка распахнула глаза и тотчас вскочила.

– Я уснула? Да? Уснула?

Он протяжно выдохнул.

– Чего ты панику навела? Уснула и уснула.

Спросонья она выглядела забавной. И немного трогательной.

– Поехали домой, – не то спросила, н то пробубнила она.

– Поехали.

От греха подальше.

До ее дома они доехали без инцидентов. Хватит на сегодня.

Но Рустам не успел притормозить, как Алексия собралась выпрыгивать из тачки.

Он схватил ее.

А она… Она шарахнулась.

В груди Рустама сдетонировало, голодная тварь, что пожирала его годами изнутри, раскрыла пасть.

– Я не трону тебя… Ни сегодня, ни завтра, не переживай, – надсадно выдавил он, сильнее сжимая ее бедро. – Я хочу, чтобы ты ко мне привыкла. Ты же привыкнешь, Леш?

– Рустам, ты задаешь не те вопросы.

– А какие те?

Да нет правильных вопросов между ними!

– Не знаю.

Их взгляды встретились. У нее был такой уставший, немного надломленный.

Приглушенно выругавшись, он перегнулся и распахнул дверь.

– Иди. Завтра за тобой заеду.

Его люди по-прежнему дежурили во дворе.

Леша что-то буркнула по типу «спокойной ночи» и сорвалась, точно за ней сам черт бежал.

Чертом он и был. Для нее так точно.

Каждый шаг Алексии отдавался в висках тупой, яростной болью. Как будто кто-то рвал его изнутри на куски, а он должен был просто смотреть и терпеть. Блядь… Пальцы сжались так, что кожа на костяшках побелела. Рустам хотел… нет, не так: ему было жизненно необходимо сорваться с места, догнать ее, прижать к стене подъезда и заставить понять, что она делает с ним.

И нихера не понимает. Лешка… Реально не вдупляет! Все вокруг все видят, а она…

Он провел ладонью по лицу, резко, грубо, будто стирая с себя ее образ. Не выходило. Она везде. В запахе салона, в отражении на стекле, в этом чертовом тихом шорохе ее шагов, который все еще звенел в ушах.

Она с ним…

Вот так-то.

Наконец-то…

Рустам никогда не был дураком и прекрасно понимал, что ее толкнуло в его объятия. Точнее, кто.

И ему было похуй. Где-то в груди, может, и зудели боль и неудовлетворенность таким раскладом, но он давно научился их глушить. Потому что иначе по-другому никак.

Ни о какой любви со стороны Алешки не шло речи. Она никогда не притворялась и не будет. За это ей отдельный респект и уважуха. Хотя иногда ему до скрежета в зубах хотелось, чтобы она притворилась, пусть даже и на один вечер.

Она – его…

Эта мысль снова и снова билась в голове.

Она была здесь. В его машине. В его руках.

Рустам знал, что Лешка его ненавидит. Она открыто ему об этом говорила. И не раз.

И он ждал. Терпеливо и слишком долго! Дождался, называется… А что, если старый хрен Халилов решил бы не вести беседы, а вспомнить лихие годы? Что тогда?

Поэтому пусть Лешка его ненавидит. Пусть боится. Пусть каждое прикосновение заставляет ее внутренне сжиматься, он все равно будет трогать! Теперь будет… Она рано или поздно привыкнет. Рустам это чувствовал. Он это, сука, знал!

Сегодня она у него в машине, а завтра в квартире. Он же не зря намекал про квартиру.… Злая усмешка коснулась губ парня. Лешка и тут нихера ничего не поняла.

Он перевезет ее к себе. Не завтра, конечно. «Послезавтра». Когда возвращается Елена Викторовна?

Он пообещал не трогать Лешку. Он и не будет. Пока. А потом…

Потом хрен кто его остановит. Он будет дышать ей в спину, пока Лешка будет спать в его постели! Целовать ее шею, пока девчонка будет хозяйничать на его кухне. Он будет…

Рустам откинулся на спинку кресла. Так. Хорош. Сейчас он додумается, сорвется к херам, и ничем хорошим дело не кончится.

Поэтому…

Он завел движок и крутанул руль.

глава 26