– Без понятия. Я здесь месяц, и за все это время поссорился только с одним обувщиком, который отказался чинить мне сапоги.

Луций злился на то, что не мог связать события между собой – все, что говорил Орхо, казалось абсурдом. Но сколько бы он ни всматривался в лицо нового знакомого, ему так и не удалось заметить ничего подозрительного.

Он решил использовать последний козырь. Мягко улыбнулся и с холодком в голосе произнес:

– Я ведь маг.

– Я догадался.

– Я могу заставить тебя говорить.

Он внимательно следил за лицом Орхо: дрогнет ли уголок глаза, расширятся ли зрачки, изменится ли дыхание.

Кольца в ушах кочевника зазвенели. Он шагнул вперед и оказался в нескольких сантиметрах от лица. Теперь Луций в деталях мог рассмотреть темные тонкие губы с глубокими трещинками, узкий подбородок со шрамом сбоку и такой же тонкий серп шрама на острой скуле.

– Эдера, – Орхо назвал его именем, которое тот слышать не привык, хотя ему нравилось, затем посмотрел на него прямым взглядом чуть сощуренных волчьих глаз. В голосе Орхо не было ни тени вызова, только спокойная уверенность и нечто похожее на сочувствие. – Я ни в чем тебе не солгал, но верить мне ты не обязан. Ты знаешь меня пару часов, ты в своем праве. Ты вляпался в неприятности из-за незнакомца, потом привел его в свой дом. Используй свою магию, если тебе так будет спокойнее. А хочешь – свяжи.

Луций застыл. Никто, кроме близких друзей, не позволял себе такой фамильярности. И мало кто позволял себе говорить с ним так прямо. Луцию сделалось так же неловко, как если бы Орхо разделся перед ним донага.

– Забудь, – сипло выдохнул Луций, – обойдусь. Не забывай, здесь живут мой дядя и брат, в доме много рабов. Ничего не трогай, ни на кого не смотри, никуда не выходи, ни с кем не разговаривай. А сейчас я буду спать.

– Как скажешь, хозяин, – Орхо сделал шаг назад, зевнул и, прихватив с хозяйского ложа пару подушек, отправился в свой угол.

Луций лег и уставился в потолок.

Когда-то давно дядя подарил ему щенка, а он не смог его воспитать. Потом дядя подарил ему выдрессированного пса, и он потерял его. Теперь Луций сам притащил в дом взрослого дикого зверя и снова понятия не имел, что с ним делать.

3

Ценностные противоречия

– Глаза в пол. Не наклоняй так голову! Напряги немного плечи. Милостивые боги, это невозможно!

Утро Луций посвятил дрессировке. Еще немного, и он бы завыл от отчаяния, пытаясь научить дикого кочевника вести себя как подобает рабу. Орхо изображал покорность, нелепо округляя глаза, это выглядело неестественно, словно он совершенно не умел лгать.

– Просто представь себе, что ты склоняешься перед… – Луций свесился над Орхо. Тот сидел на коленях, запрокинув голову так, что длинные волосы касались пола. – …царем. У вас на севере ведь есть цари?

– Нет, царей у нас нет, – улыбнулся Орхо, – Север не знает раболепия, оно бесполезно. Он требует подчинения.

– Ну кому-то же ты кланяешься.

– Я?

Орхо вскинул бровь. Луций хлопнул себя по лбу. Вчера идея оставить у себя незнакомого северянина казалась спорной. Настоявшись, она приобрела жгучие нотки явного помешательства.

– Чем ты занимался до того, как оказался в Эдесе?

– Охотился.

– Чудно, – Луций скривил губы в язвительной улыбке, – сделай вид, что выслеживаешь зверя. Молчи, затаись и не отсвечивай.

– А какого зверя?

– Да любого! Просто ничего не говори, не улыбайся и не обращай внимания ни на кого, кроме меня, – Луций устало потер виски, – и встань уже.

– Как скажешь, хозяин.

Орхо поднялся и сладостно потянулся. Луций с тоской посмотрел, как тот разминает широкие плечи, которые явно не были созданы для бесконечных поклонов. Работорговцы тратили месяцы, чтобы заставить пленных с Севера гнуть спину и быть покорными. Усмиряли кнутом и солью. Руки и ключицы северянина были покрыты шрамами. Но из-за ворота туники на спине не проглядывало ни одного.

Впрочем, рабы бывают разные.

Луций собрался с духом и взял со стола документы, которые вчера успел подготовить Кастор. Внимательно прочитал его заметки. Мальчишка был толковым: он нашел несоответствия и успел что-то подчеркнуть. Далекий магистрат, которому не повезло попасть в руки Публия, действительно темнил.

Жестом подозвав к себе Орхо, Луций остановил его рукой в шаге от себя.

– Не ближе.

Он оттягивал момент, когда нужно будет идти на завтрак, но бесконечно отсиживаться в своих покоях тоже не мог.

В атриуме было шумно. Кажется, Тиберий принимал гостей. Едва Луций миновал колонную галерею и увидел посетителя, его сковал ужас, и он резко отшатнулся назад. Он будто снова оказался в залитом кровью проклятом переулке и смотрел в безжизненные желтые глаза мертвого сенатора.

На широком мраморном ложе вальяжно раскинулся консул Эдеса. Тит, мать его, Корвин. Брат Квинта Корвина, этой ночью расставшегося с жизнью в грязной подворотне Среднего города.

С его изящными манерами, томным голосом и внимательными золотистыми глазами, Тит был так красив и обаятелен, что просто не мог быть хорошим человеком. В природе встречаются твари настолько прекрасные, что как будто всем своим видом сообщают – к ним не стоит приближаться. Страх смешивается с восхищением, и ты не можешь быть уверен, от чего именно у тебя захватило дух. Таким был консул Тит Корвин. И он был последним, кого Луций хотел видеть сегодня и в ближайшую вечность.