– Надеюсь, наша Ша наберется его быстрее, чем другие… – тихонечко шепнула я о том, что тревожило моего отца.

Уршак услышал меня, одарил недовольным взглядом, но на него взирали еще пять пар, горевших любопытством глаз, поэтому прояснил мои опасения:

– Полагаю, вы, аттара Эйкана, имеете в виду, что не всем созданным звездам досталось одинаковое количество огня сыновей Ранивира? И какие-то миры гораздо быстрее обретут былую независимость, а другим, к примеру, нашей Ша, придется еще долго копить силу, чтобы обрести необходимую мощь.

От шпильки в мой адрес учитель не удержался. Я виновато кивнула, все же не котенок уже, чтобы мешать ему:

– Простите, учитель.

Однако Уршак удивил – пожевав губу, неожиданно признал:

– Вынужден согласиться. В эпоху Хаоса Шаграй пострадал сильнее большинства миров и соответственно медленнее восстанавливается. Это опасно для нас, но, уверяю, аттара Эйкана, мы с любыми трудностями справимся. Вам ли не знать?

Да, про трудности я знаю не понаслышке. Наш мир небольшой, один из самых маленьких в связке Колыбели Жизни. И один из тех, кто сильнее других пострадал в эпоху Хаоса. Шаграй – вотчина оборотней-барсов, крупных, страстных кошек, разделенных на множество кланов, но правит ими самый сильный и большой, во главе которого моя семья и отец – Верховный князь Шаграя, Рилиш Кашерок.

– А кто теперь во главе Ранивира? – не унималась Рдаша с тем же восторженным придыханием.

Ото Уршак фыркнул на нее и сердито продолжил:

– Слушать надо было, а не мечтать. Я уже говорил, Ранивиром всегда правят трое изначальных, их называют Верховной триадой. И это всегда носители разных стихий: огня, света и тьмы. Главное условие формирования триады – наличие всех трех стихий. Однако, надеюсь, вы догадались, что в одной семье или даже клане редко одновременно рождаются обладатели всех трех стихий. Поэтому триада зачастую формируется из наследников разных родов. Больше того, редко, но бывает, что из разных кланов изначальных. Ведь, по сути, пусть и номинально, они все дальние родичи. К тому же в каждом потомке Великого Ранивира живет его частичка, она не позволит им пролить кровь себе подобного. Вот и остается кланам и их наследникам тысячелетиями не воевать в открытую, а не опуская крыльев, тайком бороться за право занять трон Верховных. Таким образом возвышая то одни высшие драконьи кланы, то другие.

В этот момент дверь в классную комнату приоткрылась и в проем втиснулось широкое веснушчатое лицо Дараны, маминой помощницы.

– Простите, ото Уршак, княгиня велела княжне Эйкане сразу после урока прийти в кабинет к князю…

Учитель поморщился, он очень не любил, когда его уроки кто-либо или как-либо прерывал, но молча кивнул.

А я разволновалась: обо мне в семье вспоминали редко и только по случаю действительно важных обстоятельств. Поэтому, рискнув вызвать возмущение наставника, резво подскочила и устремилась к двери, на ходу зачастив, чтобы не успел задержать:

– Простите, ото Уршак, не хочу заставлять маму ждать, раз зовет, значит, что-то действительно срочное.

Возмущенный рык учителя добавил мне ускорения, буквально вытолкав из комнаты. Закрывая дверь, успела заметить, каким жгучим любопытством загорелись пять пар глаз моих дальних и близких родственниц, оставшихся в классной комнате. Еще бы, печально известную младшую княжну Эйкану родители ни разу не вызывали с уроков, да и вообще нечасто одаривали княжьим вниманием. А тут внезапно с урока вызвали, значит, что-то случилось!

Носиться по огромному дому дозволялось лишь котятам, а я уже вышла из этого возраста, девятнадцать лет как-никак, еще и младшая княжна. Но сердце стиснул страх в мучительном вопросе: что могло такого произойти, раз мама позвала меня в кабинет к отцу? Поэтому, едва не срываясь на бег, я быстро шла по лестнице и коридорам, попутно перебирая все события, где могла хоть в чем-то «отличиться». И не находила достойной вызова на «ковер» причины.

А вот и резная, с коваными завитушками, распашная дверь в просторный, светлый и очень уютный домашний княжеский кабинет. Не успела вплотную подойти к двери, как услышала из-за нее сразу несколько мужских голосов. И медленно, неуверенно, пытаясь утихомирить сердце и дыхание, приблизилась. Резкий сквозняк будто специально подтолкнул меня вперед, и я осторожно приоткрыла дверь. Створка бесшумно подалась – хорошо, что я сразу увидела в щелку стоявших в центре кабинета трех солидных незнакомцев в красных, с золотым шитьем мундирах.

В папином кабинете мне случалось бывать нечасто, в большинстве случаев получала нагоняи за проказы. Но сегодня сердце начало стучать быстрее не от воспоминаний об отцовских нравоучениях. Князь Шаграя – самый крупный, сильный и всегда-всегда уверенный в себе Рилиш Кашерок – не только своим видом подчинял и вызывал почтение. Одним взглядом мог заставить встать на колени любого непокорного. А сейчас как-то нехорошо замер, подавшись вперед и чуть наклонившись над рабочим столом, опираясь о столешницу пудовыми кулачищами. За этим столом, ему под стать внушительным и широким, отец разбирался с документами, посланиями и прочими делами, разговаривал или отдавал приказы доверенным шаграям. С иномирцами и главами других кланов Шаграя он вел дела в столичном дворце, где размещено множество служб и канцелярия. А дом – это личное логово.

Мало того, рядом с ним сидела княгиня Айшира Кашерок, моя мама. Она, конечно, не такая большая, как отец, но высокая и статная, и еще очень красивая. В свое время отцу пришлось биться за ее расположение, несмотря на истинность. Они похожи и внешне, и характерами.

Повелители Шаграя – снежные барсы, поэтому короткие волосы моего отца в основной массе белые, с яркими черными прядками. Черные ресницы и брови на контрасте с белой кожей очень красят его, как и синие глаза.

У мамы тоже светлая кожа, впрочем, как и у всех шаграев, длинные серебристые волосы с темными прядями, черные брови и ресницы и небесно-голубые глаза. Она тоже из горных барсов, но из предгорий. Так уж вышло, что только моя старшая сестра Марта пошла в маму, а я с братьями – в отца, унаследовав его полосатую, снежно-черную шевелюру и синие глаза. Жаль, это единственное, что мне от него досталось.