– Правы. Все, что она натворила с восемью разумными, не менее страшно.

– Твое решение по повелителю ашуров тоже было абсолютно справедливым и равноценным преступлению, – неожиданно напомнил Сейлишран.

– Да, но своих убийц она почему-то пожалела. Даки Эйкана, ты недооцениваешь свою ценность! – усмехнулся Шейран, подмигнув мне.

Чем невольно напомнил, что я, вообще-то, в чужих покоях, в компании аж трех изначальных и главное – свободных мужчин, которых шаграйская истинность заботит постольку-поскольку, и которые могут все!

Кашлянув, я смущенно спросила:

– Прошу прощения за вторжение, вир Ашкеран. Благодарю вас за помощь и… разрешите мне вернуться в свои покои?

– Разрешаю, – усмехнулся огненный, – но напоминаю: ощутишь магический голод – сразу ко мне.

– Благодарю вас, вир Ашкеран! – улыбнулась я и с легким сердцем рванула к камину.

– Ты куда? – опешили сразу трое мужчин.

Стушевавшись, пояснила очевидное:

– Я же не могу в таком виде бродить по ночам, это разрушит мою репутацию. Как я потом на Шаграй вернусь…

Мне не понравилось выражение их лиц. Подумала было позвать Канну, чтобы она меня незаметно перенесла, но драконы переглянулись, и отвечать взялся Сейлишран:

– Даки Эйкана, на Шаграе ты сможешь бывать. Иногда. Наносить кратковременные визиты. Твой огненный зверь принадлежит Ранивиру и требует гораздо большего количества энергии, чем сможет получить от твоего мира. Если ты задержишься на Шаграе…

– …мой зверь умрет? – просипела я, ошарашенная его ровным, бесстрастным тоном, словно он выносил приговор или вовсе приводил его в исполнение.

– Опять заснет, – поправил Сейлишран. – Только ты больше не сможешь без него, значит – оба умрете.

– То есть… о доме придется забыть? – глухо уточнила я.

– Уголек, изначальные дали слово, что любая из вас может остаться на Ранивире. Под нашим покровительством, – мягко напомнил Ашкеран.

– Отныне твой дом – Ранивир, даки Эйкана. Не бойся, мы позаботимся о тебе, – пообещал Сейлишран со скупой сочувствующей улыбкой.

Я натянуто улыбнулась, постояла еще несколько мгновений, раздумывая, прежде чем спросить:

– Можно мне написать родителям? Сообщить, что со мной все хорошо и… я обрела зверя и останусь на Ранивире?

Драконы переглянулись, Сейлишран едва уловимо поморщился:

– Нет. Пока нет. Это станет возможным потом, а пока нам нельзя нарушать правила поиска.

Я грустно кивала, соглашаясь:

– Да-да, понимаю. Иначе об изменившемся статусе невесты из Шаграя узнают правители других миров. Это может, вернее, непременно повлияет на политические и экономические отношения с непредсказуемым результатом.

– Ты умнее, чем я думал! – Шейран сделал мне сомнительный комплимент с настолько обольстительной улыбкой, что все волоски на моей коже встали дыбом.

Решив будь что будет, иначе меня сожрет любопытство, я обратилась к нему:

– Вир Шейран, можно вас спросить?

– Конечно! – он расплылся в еще более завораживающей улыбке.

– Скажите, как вы так на девушек воздействуете, что они сразу глазеют на вас, забыв обо всем? Это какая-то ваша личная способность или магия тьмы?

Сейлишран с Ашкераном насмешливо хохотнули, а Шейран, укоризненно покачав головой, по-прежнему улыбаясь, ответил:

– Нет, это личная магия моего мужского очарования.

Я недоверчиво посмотрела на него, будто выискивала это самое личное очарование, пока не вспомнила:

– Я пойду, ладно?

Сейлишран молча открыл портал в мою комнату, куда я, неловко извинившись перед триадой, юркнула подобно ящерице. Выдохнув с облегчением, я пошла мыться, прежде чем перекусить и покормить мою чешуйчатую красавицу.

Шестой день на Ранивире начался еще прекраснее и светлее, чем предыдущие пять. Я невольно поймала себя на том, что этим утром мой шаг более упругий и дерзкий, тело пышет здоровьем и силой, подбородок самоуверенно задран и даже бедра непривычно, завлекательно «гуляют».

Отличное настроение не пошатнули ни ранний подъем, ни гардероб, который Канне пришлось подогнать под мою день ото дня меняющуюся фигуру. Благо родня предусмотрительно собрала мне в дорогу самые разные наряды и на вырост тоже, хотя вряд ли предполагала, что расти я начну сразу, покинув Шаграй. Только вдали от дома и детских обид я осознала, насколько у меня умная и замечательная семья, которая и в другом мире оберегает.