Это удалось не сразу, но всё же удалось.

Люди внизу суетились и атаковали столбы-передатчики. Сверкали молнии, вспыхивали выстрелы и взлетали искры. Мужчина усмехнулся. Никому не справиться с чёрным стеклом. Кроме…

— НЕТ!!! — выкрикнул человек и чуть не выронил артефакт, увидев, как барон Дубов рассёк лопатой чёрный столб.

Всё исчезло, камень в руках погас. Мужчина вновь наладил канал связи и вместо аула увидел только провал в земле, быстро заполняемый речной водой.

— Проклятый Дубов! — вскричал он, а затем, расхохотавшись, опустился обратно в кресло. Он вдруг обрадовался, что всё не закончилось так легко и быстро, как могло бы.

— Ну что ж, ещё поиграем… — Бледные губы изогнулись в широкой улыбке.

Сейчас

Николай

Спустя вечность в глаза ударило красное солнце. В уши ворвались шум ветра, далёкий плеск волн и щебет птиц. Вокруг горы, покрытые зелёным лесом, а впереди море. Тёплый воздух согревал после зимней прохлады.

Я огляделся. Я всё ещё я. Аул на месте, башня в центре с большим столбом на крыше тоже. Рядом Верещагин с Павлом и Сквозняковым. Перед нами перерубленный лопатой столб. Остальные вроде тоже все живы, находясь там, где находились, когда на нас обрушилась чернота. Уже хорошо. Вот только и они, и я не понимали, что произошло.

Будто наш аул вдруг оказался в другом месте. Но в каком — непонятно.

Вдруг спереди донёсся звон колокола. Высокий и пронзительный, как у корабельного. С некоторой опаской я зашёл за линию чёрных столбов. Магии от них не ощущалось и прежде, поэтому неизвестно, не перенесут ли они вдруг аул снова куда-нибудь.

Не перенесли. Хватило и того, что наш лагерь вместе с землёй, на которой он стоял, перенесло на край высокого обрыва. В сотне метров внизу волны накатывали на каменистый берег, а чуть дальше в бухте качались на волнах больше двух десятков боевых судов.

— Османские флаги… — озвучил Павел то, что я и так заметил.

Похоже, мы оказались в тылу у османов. А в этой бухте корабли встали на рейд, чтобы отремонтироваться. На броне виднелись следы копоти и светлели листы, приваренные поверх пробоин. Ну и сварка вспыхивала то тут, то там.

Занесло нас, короче. Но всё лучше той чёрной кляксы.

— Что будем делать? — спросил Верещагин.

Я оглядел людей, подтягивавшихся к нам. На лицах смятение, никто не понимал, где мы оказались и что нам делать. Даже поручик и Сергей Михайлович были слегка обескуражены. А вот я, снова взглянув на корабли османов, уже знал, что мы все будем делать.

— Иди накопай червей, — сказал я Верещагину.

— Чего? — опешил он. — Дубов, ты с ума сошёл? Прямо сейчас на рыбалку собрался?

Я силой впихнул свою лопату в руку Алексея и чуть не по слогам произнёс:

— Иди. Накопай. Червей.

— Да блин, где я их сейчас возьму-то… — бормотал Верещагин, удаляясь в сторону леса.

Ну хоть в правильном направлении пошёл, уже хорошо. Под деревьями почва мягкая, так что червей там накопать не будет проблемой.

Ещё раз взглянув на два десятка кораблей в бухте, велел всем держаться от обрыва подальше. Ещё не хватало, чтобы нас заметили дозорные. Хотя… Я обернулся на каменную прямоугольную башню. Османы заметят её, а значит, и нас. Башни из воздуха не появляются, так что они точно захотят проверить, что здесь произошло.

Поэтому надо нанести удар первыми. Отойдя от обрыва, натолкнулся на толпу студентов и солдат, которые вопросительно смотрели на меня. Наверно, выглядел я чересчур уверенно, и они решили, что я что-то знаю.

На самом деле я знал не больше, чем они. Каким-то образом столбы из чёрного стекла Саранчи стали чем-то вроде портала. Они должны были перенести нас к Врагу, сомнений нет, но что-то пошло не так, когда один из столбов сломался. И теперь нас занесло чёрт знает куда. Понятно, что в тыл к османам, но куда конкретно?

Но чтобы никто не понял, что я тоже немного обескуражен, отправил всех дальше заниматься укреплением крепости. Нам теперь её в самом деле оборонять. Сам же удалился в свою палатку, которая уже через пару минут стала штабом.

— Похоже, у тебя есть план, Дубов, — сказал барон Маститов, входя.

Я как раз перенёс из кольца своё алхимическое оборудование. Маститов, конечно, свой мужик, но мне не по душе, когда нарушаются мои границы.

— Выйдите и зайдите нормально, господин поручик, — холодно сказал я.

Если заартачится и оскорбится, тем лучше. Не будет мешать готовить зелье.

— Ч-чего? — опешил он.

— Это моя палатка.

— Дубов! А… ладно! — Барон откинул полог и вышел, через миг донёсся его недовольный голос. — Позвольте войти, Ваше Благородие.