— Не буду брать, — сказал я вслух и накрылся с головой одеялом.

Но он звонил и звонил. Отзвонив один раз, сразу принялся звонить снова, а потом снова. На третий раз я не выдержал

Это была Вера, секретарша Кашпировского. Я смотрел некоторое время на экран телефона, соображая, отвечать или не отвечать, и что ей надо посреди ночи, а потом ответил.

— Слушаю, Вера Михайловна.

— Краснов! — недовольно воскликнула она. — Ты чего там, спишь, что ли?

— Нет, мечтаю о тебе. Конечно, сплю. Мне в школу рано утром.

— Просыпайся, школа отменяется.

— Уже проснулся. Говори, что случилось? На тебя напали зомби? Или возник пожар? А может быть, землетрясение? В таком случае я лечу к тебе на помощь. Во всех остальных случаях, пожалуйста, дождись большой перемены.

— Короче, Сергей, мне только что звонил шеф.

— Началось в колхозе утро.

— Да. Он требует, чтобы ты немедленно явился к нему в офис.

— Серьёзно? А чё он сам-то не позвонил?

— Да гад потому что.

— Ты тоже спала?

— Ну а что мне делать-то? Конечно спала.

— Ну вот, ты меня понимаешь, — усмехнулся я.

— Я-то чем виновата? Из-за тебя, паразита, и я не сплю.

— Ничего себе, ты-то сейчас закроешь свои прекрасные глазки и снова провалишься в счастливые волшебные и сонные миры, а мне предлагается выползти из тёплой постельки и двигать к этому экстрасенсу, блин. Скажи ему, что не дозвонилась.

— Нет, я так не могу.

— Почему не можешь? Скажи, а я тебе ещё тортик принесу.

— Да хоть триста тортиков. Не могу я, он всё равно узнает, что я соврала.

— Он что, действительно экстрасенс?

— Короче, я тебе всё передала. Давай, руки в ноги и к нему. Он, кстати, злой и недовольный.

— Недовольный, блин. Сколько времени? Капец! Час ночи! Моё рабочее время закончилось.

— Ну, вот ему сам и говори.

Она отключилась. Естественно, я мог не ходить. Даже безо всяких отсылок к КЗОТу, или как он сейчас называется. Мог плюнуть на это дело и всё, но смысл был в том, что я планировал покрепче внедриться в эту контору, потому что схватка с Ширяем, скорее всего, была ещё довольно далеко. А значит нужно было всеми способами улучшать позиции.

В общем, я встал, пошёл на кухню, выпил кофе, оделся и после этого вышел из дома в холодную зябкую осеннюю ночь, сел на свою ласточку и покатил в «РФПК Инвест».

Объяснив ночному дежурному, что мне нужно и дождавшись, пока он позвонит Кашпировскому, я поднялся к нему в кабинет.

— Не спится, Максим Фёдорович? — спросил я. — Здрасьте.

— Ну что, студент? — глянул он на меня, оторвавшись от телефона.

— Школьник, — поправил я.

— Школьник-протокольник. Лоботряс, одним словом. Привык ничего не делать, да?

— Здрасьте, ничего не делать. Я сегодня весь рабочий день просидел, вас ждал. С Верой Михайловной.

— Ты смотри! Не вздумай!

— Чего? — нахмурился я.

— К Вере Михайловне подкатывать.

— А у вас что, типа чик-чирик? — подмигнул я и потёр два указательных пальца.

— Я тебе сейчас такой чик-чирик устрою. Сказал, чтобы даже не вздумал, понял?

— Да ладно, ладно. На работе нельзя, я и сам знаю.

— Короче, она сейчас покупает билет и пришлёт тебе на телефон. Вылет в шесть-пятьдесят. Сегодня утром.

— Какой вылет, Максим Фёдорович, у меня школа завтра!

— Никуда не денется твоя школа. Я тебе нарисую диплом, или чё там, аттестат. Не переживай. Одним словом, вот тебе пакет.

Он показал на лежащей на столе приличного размера брикет, обёрнутый чёрной непрозрачной плёнкой с острыми гранями, как будто там была коробка или… бабки.

— И что с ним?

— Что с ним? Повезёшь в Москву, вот что с ним. Отдашь по адресу и завтра вечером вылетишь обратно, послезавтра утром будешь здесь и можешь идти в свою школу. А в два часа после школы — ко мне. Вопросы?

— Что там внутри? И почему я? Что, отвезти некому? На подставу похоже. Наркота? Или бабки? Что там такое?

— Так, ты угомонись, — недовольно зыркнул на меня Кашпировский. — Никакой наркоты там нету. Берёшь пакет, кладёшь в рюкзак, идёшь в самолёт. Приезжаешь, вызываешь такси, едешь по… вот по этому адресу.

Он положил на стол бумажку, исписанную ручкой.

Я подошёл к брикету, взял его в руки.

— Капец! Тяжёлый! Это что, бабки?

— Бабки! — кивнул Кашпировский.