— А вот знаний и умений нет, — констатировал Гришка и с горя захрустел печеньем, которое три дня назад приготовила мама. Нам с папой как-то не зашло, как и девчонкам, а вот Воронов уплетал за обе щеки.

— А ты сама чем планируешь заниматься? — спросил я у подозрительно молчавшей Ленки.

Обычно, когда она задаёт подобные вопросы, первой же всё и выкладывает. Сейчас же смотрит на нас как-то подозрительно и улыбается.

— Тоже нужно будет сгонять за наработками прошлого хозяина Добби. Он мне уже все уши прожужжал. Приставучий попался до ужаса. И главное, что отец всегда встаёт на его сторону. Бесит, страшно, но не так, как Романов…

— Лена, нам две недели до конца учебного года, только не говори, что ты собралась…

— Собралась, — перебила Миру рыжая. — И даже уже всё продумала. С вами или без, я обязательно верну долг. Как раз Пётр Дмитриевич будет на нашей аттестации. Мне об этом отец сказал.

Да и мне говорили, что Романов обязательно будет. Как и Лиза с ещё парой родственников. В качестве страховки, если у нашей четвёрки что-то пойдёт не так.

Поэтому желание Ленки отомстить именно в день аттестации показалось мне слишком глупым. Не сможем же ничего сделать. Годуновы быстро заблокируют нам доступ к магии и вполне могут оставить без неё на все каникулы. Чтобы всем спокойнее было.

О чём я и сообщил ребятам. Мира и Гришка были полностью со мной согласны, а вот Ленка даже не думала сдаваться.

— Я же уже сказала, с вами ли без, мне без разницы. Долг будет возвращён, и плевать мне на Годуновых, могут блокировать магию. Найду способ, как проломить их барьер. Тоже мне самые сильные маги в империи, которые даже не обладают никакой магией.

Мы с ребятами переглянулись и одновременно тяжело вздохнули. Понятно, что рыжая не отступит от своего, и если мы ей не поможем, то может натворить глупостей.

— Выкладывай, что ты хочешь делать и как мы тебе в этом можем помочь? — спросил я, выслушивая всё, что думает по этому поводу Каспер.

Судя по отстранённым взглядам Миры и Гришки, их духи-наставники занимались тем же.

Зато Ленке было всё фиолетово. Либо она просто не обращала внимания на своего бестелесного наставника, либо он уже смирился с её выкрутасами и даже не пытается что-то запрещать.

— Физически мы ему во всём проигрываем, — начала радостная Ленка. — Так что всыпать ремня сами точно не сможем. Да и нанять никого не сможем. Не пойдёт на это никто. Слишком боятся Романова. Получается, что необходимо создать того, кто сможет это сделать.

— Ты о создании магического фантома? — удивилась Мира. — Нам до этого ещё очень долго. Даже все вместе не потянем.

— Какой ещё фантом? Против Романова? Не смеши меня, он его одним чихом развеет. Здесь нужно действовать куда надёжнее. Забыла, какая у меня главная специализация?

— Жизнь.

— Вот! — многозначительно подняла палец рыжая. — Слышали что-нибудь о големах, что создаются из материалов, которые для этого совершенно не предназначены, и потом нападают на всех, кто находится рядом?

— Големы — это что-то из раздела высшей магии, — закинув очередное печенье в рот, сказал Гришка. — По крайней мере те, о каких я слышал, выходили из-под рук исключительно архимагов. Там нужно столько магической энергии на создание, что нам ближайшие лет десять даже думать о подобном не стоит.

Ленка обвела нас взглядом, начала улыбаться гораздо шире обычного и вытащила из-за пазухи несколько смятых листов бумаги, пожелтевших от времени.

Листы были подняты над головой, словно это какое-то священное писание, и аккуратно положены в центр нашего медитативного круга.

— Вот! Записи моего много раз прадеда Василия Шуйского, который благодаря родовому дару смог переплюнуть четвёртого всадника того времени и создать при помощи силы жизни разумного магического голема. Как он его ещё назвал — фамильяра.

— Ты же понимаешь, что простой поркой здесь не обойдётся, когда отец узнает о пропаже семейной реликвии? — спросила Мира, как-то очень странно глядя на обветшалые листы.

Мы с Гришкой переглянулись и тяжело вздохнули, прекрасно понимая, что девчонки уже не отступят, пока не создадут голема по методу много раз прадеда Шуйской.

— Что же, у нас всего две недели, и если хотим успеть, то необходимо приступать, — сказал я, беря первый лист, на котором убористым почерком было написано следующее:

'Самое безрассудное, что можно сделать в этой жизни, это поделиться её частью с призванной магией сущностью. И раз ты читаешь эти строки, мой потомок, то такой же сумасброд, как и я.

Любо!

Рад, что в нашей семье ещё остались люди, способные думать не об усилении рода через интриги, а об усилении нашего дара.