Второгодка. Книга 2. Око за око
<p>Приключения продолжаются! Опер из 90х оказался в нашем времени, да ещё и в теле школьника. Ему ещё предстоит разобраться в технологиях и тонкостях новой эпохи, но он знает главное: люди не меняются. И он видит их насквозь.</p> <p>Его кредо — справедливость! За его плечами Афган и служба в милиции, опасные дела и смертельные схватки. Так что тем, кто предал и убил его тридцать лет назад придётся несладко. А заодно достанется мажорам и малолетним преступникам.</p> <p>Он заставит их свободу любить!</p> <p>? Друзья, все технические замечания, исправления, факты, нормативы и т.д. шлите, пожалуйста, в личку!</p>
1. Пусть боятся те, кто виноват
События этой книги — выдумка. Даже те, которые очень похожи на то, что вы видели, слышали или делали сами. Все персонажи вымышлены, а совпадения с реальностью случайны. Если вы узнали себя — это непреднамеренно, и нет повода паниковать. Впрочем, не забывайте, в жизни за некоторые поступки могут наказать. А за чтение этой книги максимум что вам грозит — нагоняй от директора школы
Сцена походила на ледовое побоище, с той лишь разницей, что в этот раз нашими оказались, как раз, рыцари, и они уверенно одерживали верх. Похоже, они выбрали девиз «никакой пощады к врагу». И враг чувствовал это на своей шкуре. Но самым забавным было то, что и я для этих чёрных рыцарей выглядел, как враг. Такая вот ирония.
Спецназовец, летевший на меня, был похож на игрока в американский футбол — армированный, защищённый, тяжёлый. Бабах!!! Он с разбегу влетел в меня и грохнул об пол, как мешок с костями. Об пол и об Романова.
— Сука! — зарычал Пётр, пытаясь меня скинуть.
— Пётр Алексеич, — шепнул я ему. — По-тихому, дай отойти на минутку. Там Назаров. Уже упоротый.
Романов поднялся и подозвал одного рыцаря, кивнул на меня, а сам рванул к Мэту.
— Ну что, сынок? — прохрипел он. — Благодарю за службу! Конокрад, мля! Ну-ка поднимите его!
— Да ты знаешь, мусор! — заорал Мэт, вставая на ноги. — Ты знаешь, кто мой отец?! Ты на коленях будешь, ты понял?! Ты на коленях ползать! Прощение, сука! Просить!!! Мусор!!! Мразь!!!
— Да хорош орать-то, — усмехнулся Пётр. — Выходи из роли. Заигрался ты парень. Всё, стопэ. Выводите его.
Что было дальше, я не знаю. Я проскочил за бар и толкнул дверь, ведущую в гостевые покои. Она оказалась запертой. Не размышляя ни секунды я шарахнул ногой, но она, тварь, не поддалась. Тогда я схватил с бара тяжеленную бутылку шампанского и грохнул дном о дверь.
Бутылка взорвалась, а дверь чуть дрогнула, и я снова захерачил по ней ногой. И ещё раз. И ещё! Куда делся мой кирасир я не заметил. Поэтому навалился на дверь плечом и, наконец, вышиб её. Попутно схватил со стойки ещё одну бутылку и влетел в коридор. Влетел и на мгновенье замер.
Здесь было ещё шесть дверей — по три с каждой стороны. Первая заперта, вторая заперта, третья… Блин! Вышибать все было некогда! Я шёл от двери к двери. Четвёртая оказалась открытой и пустой. Пятая и шестая — тоже. Значит…
Я подскочил к третьей и начал её вышибать. Полотно оказалось довольно хлипким и после третьего удара дверь с шумом и хрустом распахнулась внутрь. Я ударил кулаком по выключателю, вспыхнул свет. С кровати вскочили неизвестные мне парень с девкой и ошалело пытались прикрыться одеялом.
Я молча вылетел обратно и набросился на следующую дверь. На взводе, на адреналине, на бешеной ярости и диком гневе я долбил и долбил ненавистную дверь, не чувствуя боли.
— Да открывайся же ты тварь!!! — прорычал я.
И, будто послушавшись меня, вторая дверь тоже поддалась, затрещала лопнувшая древесина, и я ввалился в комнату. Здесь было светло. И это была именно та комната, которую я искал. В центре, рядом с кроватью стоял Назар.
Он повернул голову, и я понял, что он угашен в ноль, сука. Штаны его были спущены, а руками он пытался притянуть к себе непослушную голову Насти Глотовой. Настя сопротивлялась, вырывалась, била его слабыми ручонками, а он, этот здоровенный кабан, обдолбанный боров, тянул её к себе. Медленно, но неотвратимо, как бы наглядно демонстрируя мне свою максиму: я всегда получаю от жизни то, что хочу.
Не размышляя ни мгновенья, я метнул в него увесистую хрустальную бутылку шампанского, которую всё ещё держал в руке. Прямо в голову.
Но он, вот же сучонок, несмотря на то, что был обдолбан, каким-то чудом увернулся, выставил руку, отпустив Настю, и чуть отклонил голову. Бутылка, ударившись в кисть руки, отклонилась от курса и, кувыркаясь и совершая немыслимые кульбиты, грохнулась о каменный угол фальшивого камина.
Она взорвалась, как настоящая бомба, вспенилась, разлетелась осколками и накрыла миллионами пузырьков и брызг половину комнаты. Назар завыл, замахал разбитой рукой и повалился на кровать, выставив свой срам на обозрение ввалившимся в этот момент спецназовцам.
Настя перепуганная, мокрая от слёз и шампанского, с размазанным макияжем и всклокоченными волосами бросилась ко мне, повисла на шее и затряслась. Она рыдала и сжимала мою шею так сильно, что, мне кажется, я даже начал терять сознание.
Когда мы выходили из дома, все участники этого чудесного праздника уже уехали в больших мощных машинах с решётками на окнах. В доме оставался только Назар. Нас с Настей запихали в уазик, но она этого даже не заметила и не поняла, что сидит в тесной клетке. Настолько произошедшие события потрясли её детское воображение.