Про немцев сочинил.

Книжонка-то пустячная,

Да франков он ругал,

Так автора несчастного

Француз и расстрелял.
–

А вот, пленительна как счастье,

Стройна как дикая сосна,

Царица неги, сладострастья

Сидит, детьми окружена.

Она бела, как снег ваш хладный,

Как ваши зори, румяна,

Как летний вечер ваш отрадна,

Как цвет полуденный, нежна.

Кто молод, в ком бушуют страсти,

Кто их не в силах победить,

Кто любит негу сладострастья,

Кто может пламенно любить,-

Вы не ходите в галерею,

Не пробуждайте сердца сон,

Не оживить вам Галатею,

Как оживил Пигмалион.

Венера сердцем овладеет,

Все чувства страсти пробудит,

Она и старость разогреет,

А юность? – в прах испепелит.

А здесь две старушоночки

Танцуют менуэт.

Величиной с котеночка,

А 70 лишь лет,

И рожицы умильные,

Улыбка на устах,

Старушки щепетильные,

Смешны ну так, что страх!

Ну вот и Кант, философ славный,

А вот и Лютер, Меланхтон,

Вольтер, писатель презабавный,

Сатирик злой и атеист.

А здесь сидит его патрон,

Великий Фридрих, бич австрийцев,

Король, писатель и артист.

О вы, седые дипломаты,

О вы, читатели газет,

Есть и для вас в моей палате

Презанимательный предмет.

Сюда, сюда, Кузьма Петрович,

Сюда, сюда, почтенный Шпак,

Взойдите прямо и смотрите,

Немного вправо, точно так:

Преинтересная картина -

Пред вами рядышком стоят

И черноокая Христина,

И черноусый Фердинанд.
–

Хотите видеть в отдаленьи

От пулей, ядер и огня

Картину грозного сраженья

И смерть французского вождя,-

Смотрите: бледный, помертвелый,

На трупе бранного коня

Лежит Моран, беспечно смелый,

Средь грозной битвы и огня.

Он был убит под Люнебургом,

Который храбро защищал,

И эту сцену в Петербурге

Теперь кто б видеть не желал?

Смотрите ж, вот она: всё мрачно,

Вождя любимого всем жаль,

На лицах воинов бесстрашных

И безнадежность и печаль,

А их доспехи боевые

Сребром и золотом горят,

Все эти лошади – живые,

Все эти люди говорят!

А здесь Махмуд, султан турецкий,

Среди наложниц молодых,

И азиятских, и немецких,

И итальяночек живых.

Потом Антония-девица,

Она с усами, с бородой,

Хотя с усами не годится

Ходить девице молодой.

А вот и тот, кто целый мир

Геройской славой изумил,

Пред кем Европа трепетала,

Чье слово чтилось как закон,

Чье имя храбрых ужасало,

Кто прежде был Наполеон.

Но смерть героя не щадила,

Как он при жизни не щадил,-

Она великого сразила,

Как он всю жизнь свою разил;

Под пышным черным балдахином

Лежит герой Наполеон,

Вокруг его стоят уныло

Маршал Бертран и Монтолон,

Вокруг развешаны знамена,

Трофеи славы и побед,

Под ними меч Наполеона,

Который знает целый свет.

Кто ж это в бархатной скуфейке,

С крестом французским на груди,

Сидит так смирно на скамейке,

На гроб так пристально глядит?

То славный Гете современник,

Писатель с чувством и умом,

То славный веймарский советник

Виланд, вы знаете об нем;

Виланд и Гете нам знакомы,

И город Веймар нам сродни,

Под сенью царственного дома

Они так пышно расцвели.

Как сердцу русскому не биться,

Припомнив город нам родной,

Его державная царица

Была российскою княжной.

А здесь Франклин – в года былые

Он много истин нам открыл,

Открыл отводы громовые

И молний злобу усмирил.

Кто это кроткое созданье,

Кто эта дивная жена,

За что на горе и страданье

Она судьбой обречена?

Каким небесным выраженьем

Горят прекрасные глаза,

В чертах и кротость, и смиренье,

С ресницы катится слеза;

Вблизи страдалицы прекрасной

Истлевший череп и земля

Напоминают ей всечасно