Как всегда, при виде купающейся толпы Вере захотелось уплыть далеко, далеко в море. Она взяла руку мужа и сказала:

— Андрюша, будешь учить плавать?

— Конечно, — ответил Андрей, слегка иронически поглядев на жену. — Сегодня ты уже научишься.

— Не смейся, вот увидишь.

Она уже три года училась плавать и никак не могла научиться.

— Эврика! — вдруг крикнул Володя, опередивший всех. — Сюда, сюда!

Вера и мужчины осторожно обходили разморенные солнцем тела людей, томно лежащих на песке раскинув руки или пряча лица в изгибе локтя.

Володя уже поджидал их в одних трусах, готовый прыгнуть в море с мыса, где скала нависала над песком и образовывала грот.

— Как хорошо здесь! — воскликнула Вера и вошла в грот.

Через минуту она вернулась в купальнике. Петр Акимович невольно взглянул на ее стройные ноги, смуглую от загара шею, смутился и опустил глаза, чтобы больше не смотреть.

Вера с шутливой повелительностью приказала мужчинам ждать, пока она искупает детей.

— Скорей же, Верочка, — торопил ее Володя, которому не терпелось окунуться в воду, заплыть далеко, далеко, вон к тем еле виднеющимся парусникам.

Когда минут через пятнадцать Вера вернулась, она сказала:

— Скорей, вода чудесная! А вы, Володя, посидите с детьми: вам можно доверить.

— Конечно, — грустно улыбнулся он, — я идеальная нянька. — И лег на песок вместе с детьми.

Опираясь на руку мужа, Вера погружалась в воду, потом безбоязненно легла на спину. Теплая вода окутала ее волосы, ноги, все тело; только лицо оставалось над морем. От физического наслаждения и ослепительного солнца она закрыла глаза и вообразила, что она где-то одна, не то в облаках не то на луне, что сильные руки мужа, поддерживающие ее, — это крылья, а легкая волна, поднимающая тело, — это парение в воздухе. Ей было легко, невыразимо хорошо.

Она открыла глаза и увидела лицо мужа.

— Андрюша, — улыбнулась она и снова закрыла глаза, погружаясь в это блаженное состояние.

Полковский, стоя в воде по грудь, бережно держал жену, смотрел на ее лицо, потемневшие от воды волосы и думал, что в ней заключена его жизнь.

Ему казалось, что он мог бы простоять так целую вечность.

Вера хотела подняться и нечаянно окунула лицо в воду, фыркнула и уцепилась за его шею.

Он поднял ее на руки и пошел в глубь моря. Она доверчиво, как ребенок, прижалась к его груди; с ним ей ничто не казалось страшным.

— Теперь будем плавать.

— В другой раз, Андрюша. Мне так хорошо!

Вдруг налетел легкий ветерок, повеяло холодом. Андрей взглянул на небо, на котором две тучи мчались друг другу навстречу, и озабоченно сказал:

— Вернемся.

Вскоре ветер поднял бумагу и песок, а небо быстро затягивалось тучами; барашки стали чаще набегать на берег. Пестрая толпа пришла в движение. Пляж быстро пустел.

Длинная цепочка людей в белом, голубом, красном торопливо тянулась на гору, а у трамвайной остановки возле парка и трехэтажной водолечебницы с парадными, как у фешенебельной гостиницы, уже теснились толпы народа.

Полковский с Иринкой на руках шел впереди, а Вера, с еще влажными на затылке волосами, крепко держала за руку Витю и еле поспевала за Андреем, который изредка останавливался, поджидая ее. Петр Акимович замыкал шествие и смотрел на затылок Веры, на ее потемневшие волосы; и выражение доброты и покоя разливалось по его лицу. Он не замечал ни ветра, ни тревоги, охватившей природу и людей.

Вдруг ветер утих и воздух застыл. Трава, деревья и кустарники, казалось, насторожились, готовясь к чему-то. Упали первые капли дождя. Но Полковский и его гости уже достигли дачи.

— Теперь мы в безопасности, — вздохнула Веря, открывая калитку и ступая под свод шелковичного дерева, листья которого оцепенели.

На террасе в плетеном кресле сидел Птаха и читал «Огонек». Увидев хозяев, он с радостью пошел им навстречу. Глаза его кого-то искали и, не находя, постепенно тускнели, а лицо принимало выражение разочарованности.

— Лора приехала? — спросил Полковский, опуская Иринку на землю.

— Нет. А разве…

Птаха с беспокойством посмотрел на опустевшую полянку и дорогу, расстилавшуюся за дачей.

На террасе уж был накрыт длинный стол человек на двенадцать, приготовлены вина и закуски.

Снова налетел холодный порыв ветра, всколыхнув листья и траву; и когда он утих, упали первые капли дождя, потом они стали падать чаще, чаще; и вскоре все покрылось пеленой, загудело, зашумело. Стало темно.

— Ну, это до утра, — проворчал Мезенцев.

Вера с грустью посмотрела на стол и подумала, что никто уже не приедет, что вечер, к которому она так много готовилась и которого так ждала, сорвется.