— Ладно. Кстати, не должны ли мы сообщить ему, что Вход во Вселенную переместился?

Они поднялись на следующую площадку и остановились перед другой дверью, переводя дыхание.

— Наверно, Карл уже все знает, — предположила Нита, — если раскрывал свою книгу сегодня утром. Послушай, а не стоит ли нам сейчас заняться сжатием Времени? Здесь нас никто не видит. А потом, когда мы со всем управимся, отпустим Время, оно, как пружина, расправится, и мы как ни в чем не бывало придем домой к завтраку. Никто ничего и не заметит.

— Неплохая идея, — согласился Кит. Он принялся рыться в рюкзаке, и вскоре перед ним лежали восемь с половиной кусков сахара, литиево-кадмиевая батарея, какой-то элемент, выковырянный из карманного калькулятора, и ручка от разбитой фарфоровой чашки.

— Пожалуйста, Фред, отлети немного в сторону, чтобы твое излучение не отклонило линию заклинания, — попросил Кит.

— Как вам будет угодно. — И Фред покорно удалился в верхний угол потолка. Тут же распространился легкий запах паленой паутины, коротко вспыхнувшей от его огня.

— Начали, — сказал Кит, открывая книгу. Он нашел нужную страницу, заложенную обрывком газеты, произнес торжественным голосом: — Действие первое: сжатие Времени. — И дальше стал читать по книге всю цепочку символов: — Меззар-гим-вейт-сикс, система связи, группа упреждения…

Нита затаила дыхание. Она чувствовала, что вокруг нее все преображается, хотя никаких видимых изменений еще не произошло. Но казалось, что стены склонялись к ним, словно прислушивались. Как и тогда, во время их первого опыта там, в парке, нависла невероятная тишина. Но сейчас это была иная тишина, наполненная неописуемым смешением звуков. Кит все говорил и говорил, а она вдруг осознала, что слышит то, что не должна бы, — рычание автобусов, голоса, прилетающие снизу, от вокзальной площади, даже скрип колес багажных тележек. Она вгляделась в туманную пропасть привокзальной площади и поняла, что видит больше, чем доступно нормальному человеческому глазу. С каждой секундой сила ее слуха и зрения увеличивалась.

Вот уже она видит и слышит то, что происходит за много кварталов от них, будто стены стали прозрачными, будто взгляд ее проникает сквозь камень, будто уши ее улавливают шорох падающих листьев. Но и это не все. Слова и мысли миллионов людей, сидящих в своих домах, едущих в машинах, снующих по городу, с ревом врывались в ее мозг, перемешивались, накатывались, словно гигантская волна, накрывающая с головой неумелого пловца. Ее захлестнула эта волна звуков, картин, деталей. Она испугалась, зажмурилась, зажала уши ладонями. Но это не помогло — все звуки и видения мира проникали сразу в мозг, грозя взорвать его безумным напором. «Я схожу с ума! Я схожу с ума! Остановите все это!» — проносилось у нее в голове. Но вслух она не могла произнести ничего. Она не могла пошевелиться, двинуть ногой, рукой, разомкнуть губы. «Остановите это! О-о, пусть это прекратится…»

И оно остановилось… Нита огляделась. Ничего вокруг не изменилось. Вот Кит. Вот стены. Вот пол. На полу разложены… Сахар исчез!

Кит внимательно смотрел на нее. Вид у него был озабоченный.

— С тобой все в порядке? — спросил он. — Ты несколько позеленела.

— Да-да, — рассеянно сказала Нита, все еще чувствуя легкое головокружение и тошноту. — А куда делся сахар?

— Он исчез. Это значит, что заклинание сработало. — Кит принялся собирать оставшиеся вещи и складывать их обратно в рюкзак. — Но ты уверена, что с тобой все в порядке? — повторил он.

— Да. Я здорова. — Она вдруг заторопилась. — Идем скорей отсюда.

Кит закинул за спину рюкзак.

— Идем. Но куда?

— Кракс, — раздалось у них за спиной. Нита внутренне сжалась. Они прижались к стене, с опаской поглядывая на дверь и ожидая, что вот-вот она распахнется и кто-то… Несколько секунд никто из них не осмеливался дышать.

Ничего не происходило.

— Что это было? — прошептал Кит.

— Не знаю. Похоже на выстрел. Господи, Кит, а вдруг там, за дверью, кто-то с ружьем? Затаился и поджидает.

— Прошу прощения, что такое «ружье»? — возник перед ее носом Фред.

— Лучше тебе этого не знать, — ответила Нита.

— К тому же не думаю, что ружье для тебя опасно, — добавил Кит, и тут его осенило: — Фред, ты же можешь проникнуть за дверь. Выясни, кто там стоит и стоит ли вообще?

— Запросто. — Фред проскользнул по потолку, спустился к двери, чуть пригасил свой светящийся глазок и проскользнул в замочную скважину. Некоторое время за дверью стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь далеким треском вертолетов. Затем в замочную скважину снаружи проник лучик света, и появился Фред.

— Я ничего там не увидел, — сообщил он. Кит недоуменно поглядел на Ниту:

— Тогда что же там кракнуло? Она пожала плечами:

— Если Фред говорит, что там никого нет…

— Надеюсь. И все же будем осторожнее.

Кит пошептался с дверью, и она, как и в первый раз, послушно растворилась. Они все трое вышли на крышу. Большая часть крыши была занята вертолетной площадкой. Асфальтовый круг, украшенный желтым квадратом с нарисованной на нем громадной буквой Н. Все пространство площадки было окружено голубыми, слегка приглушенными посадочными огнями. На другом конце крыши — небольшой прямоугольник вертолетной стоянки с застекленной будочкой. Над ней — вертящийся глобус, символ Пан-Ам. Тут же столбик с забавным оранжевым чулком, надутым ветром и указывающим его направление, и анемометр — вертушка с тремя блестящими металлическими чашечками. Они быстро вертелись, послушные малейшему дуновению ветерка. Все свободное пространство крыши было усеяно трубами и решетками кондиционеров, посыпано крупным гравием. У самого обреза крыши вдоль карнизов тянулась невысокая, примерно метр высотой, металлическая ограда.