На зад плавно опустилась жирная муха. Пятерня гиганта, меньше всего размерами схожая с рукой, так же плавно ее смахнула. "Откуда здесь мухи?" — подумал Антон.

— "Упущение со стороны Перегона." — Долго лежать-то? — шепнул Куцый.

— Хочешь, иди, — добродушно ответил гигант. — Мне еще жить охота, а вдруг там клоуны ночуют.

— Мне тоже помирать нельзя, — заявил Куцый. — Я должен обязательно наследника оставить, чтобы моя фамилия на мне не кончилась.

— Тоже мне фамилию сыскал. Не велика потеря.

— У тебя тоже не княжья-Волобуев, — говоря это, Куцый ненароком поменял одну из букв, и пятерня гиганта плавно и угрожающе поплыла к его лицу.

— Тихо вы там, — прикрикнул Антон.

Он прикидывал, подчиниться ли гигант, тот помедлил, но руку все же убрал. Видно было, что подчинение далось с видимым трудом, и в душе у него зреет бунт. "Когда начнет брыкаться, придется ему физиономию бить", — с тоской подумал Антон.

Но он был занят не этим.

Укрываясь за небольшим бугром, он изучал раскинувшуюся перед ним местность.

Местность, как местность.

Спустя пару часов после Золотого холма они вышли к очередной долине, так зажатой возвышениями, словно они старались выдавить ее из себя.

Интерес представляло строение, которое кому-то взбрело в голову выстроить в этом гиблом месте. Среди мха возвышался капитальный забор, имеющий не менее пяти метров в высоту. Вот такой заборчик.

— Пойду, гляну, — решился Антон, хотя поначалу склонялся обойти странную застройку.

— Что там смотреть? — Волобуев для убедительности придвинулся вплотную, дыша ему в лицо.

У Антона сложилось два предубеждения. Первое: голова амбала состояла из одной пасти. Второе: ел он один чеснок.

Куцый был солидарен, чтобы никто никуда не ходил.

Волобуев придвинулся еще, давя на Антона обширным чревом и давая попробовать его прочность.

— Давай обойдем, атаман, — предложил он на уровне приказа.

Кажется, на лету Антон превращался из атамана в "Эй, ты, атамана." — Вот что, ребята, — сказал он, наливаясь злостью. — Я дал себе зарок пройти через Перегон, и я его пройду насквозь. Если не хотите, счастливо оставаться, но меня прошу не беспокоить. Что касается тебя Волобуев. Ты знаешь, что такое ледокол?

Как ни странно, тот знал.

— Ты видел когда-нибудь ледокол, который боялся бы льда? Ты не видел никогда таких ледоколов, потому что таких ледоколов нет. В противном случае он должен называться как-то по иному. Считай, что перед тобой ледокол, а ты айсберг, и если ты сию же минуту не уберешься с моего пути, я перееду тебя пополам.

Так как гигант помедлил, он спокойно добавил:

— Это очень больно.

Он был гораздо меньше Волобуева, но в одночасье вдруг что-то изменилось в нем, проступила внезапно ничем не выдаваемая доселе мощь, так что сразу стало понятно, почему в смертельной схватке с оборотнями выжил именно он. Прозрение было столь очевидным, что гигант не выдержал, уступил, отшагнув в сторону.

Антон догнал его, слегка покоробив жирное брюхо металлическим прессом, пригладил ворот рубахи, так что на груди Волобуев потом обнаружил синяки и попросил:

— Не называй меня атаманом. Пожалуйста.

— Не буду, — гигант шумно сглотнул слюну.

Был в его жизни такой случай, когда он на спор одним ударом пудового кулака убил быка трехлетку, но сейчас он заробел, было что-то несокрушимое в стоящем перед ним человеке, хотя Волобуеву приходилось схватываться не на жизнь, а на смерть с людьми и покрупнее, но этот был какой-то совсем уж железный, и действительно при неповиновении мог пройти сквозь него.

С этого дня он перестал нажимать Антона атаманом.

Он стал называть его Ледокол.

Вблизи забор выглядел высоченным словно небоскреб. Железные листы громоздились друг на друга в несколько слоев, прихваченные толстыми сварочными узлами.

Работали грубо, кое-где даже прожгли сталь насквозь. Похоже было на галакс. Или серпер. Вещи для сварки не приспособленные совершенно.

Антон обошел забор кругом, но нигде не обнаружил даже намека на калитку. Тогда выбрав лист потоньше, постучал.

Старое железо так загрохотало, что его невозможно было не услышать, но с той стороны не раздалось ни звука.

Антон продолжал стучать, хотя можно было перелезть через забор, раз никто не открывает. Он и сам не знал, почему он не полез сразу. Какое-то чутье говорило, что делать этого не надо.

Происходящее ассоциировалось у него с Проктавром, где человечество впервые за свою историю столкнулось с нуль-полосами. Переступит человек через такую, и нет человека.

Может этот забор и не нуль-полоса, но эффект может быть тот же. Что-то говорило ему, что за забором кто-то есть, и хозяин рано или поздно покажется.