— Нападение! На город напали!

И все кинулись врассыпную. Фонарщик задергался, было видно, что он отчаянно трусит, хотя было не понятно, кто напал. Он собрал свой пощипанный отряд и ускакал прочь.

Толпа хлынула по улице, и они побежали вместе с ней. Люди бежали целеустремленно, и очень скоро оказались перед городской стеной. Тут тоже были ворота, но другие, выкованные в виде массивных решеток.

За ними виднелся мосток через ров и небольшая часть дороги, на которой замер всадник. Толпа охнула и поддалась назад.

Сверху со смотровой башни закричали:

— Глядите, Мертвый всадник!

Толпа разом стихла, застыла, загипнотизированная завораживающим зрелищем.

Мегалакский механический конь стоял совершенно убитый. Было видно, что он долгое время скакал во всю мощь и изрядно подсадил всю свою энергетику.

Его шатало. Одна нога была вывернута в другую сторону, но он этого не замечал.

Всадник на нем был страшен. Антон сразу его узнал. По увечьям. Обрубок человека незащищено свисал с седла вперед. У него не было ни рук, ни ног, единственное, что не позволяло ему упасть, были ремни из сыромятной кожи, которыми он был привязан к коню.

В спине Икку торчал арбалетный болт, сидящий плотно, вверченный глубоко и смертельно.

В толпе были уверены, что это труп, поэтому, когда Икку вдруг дернулся, многие истошно закричали.

Колдун, почуяв близость людей, крикнул:

— Спасите!

— Ступай прочь, Мертвый всадник! — крикнули янычары ему с городской стены.

— Я живой! — снова крикнул Икку.

Может, все бы и обошлось, но ему вздумалось открыть свои вырезанные глаза.

Казалось, ими смотрит сама бездна.

— Да стреляйте же в него! — истошно завопили голоса, и именно из-за них, даже без команды офицера сарацины разрядили несколько арбалетов.

Несколько болтов ударил в коня, не причинив ему особого вреда, а один хорошо как по маслу вошел в грудь несчастного калеки.

— О Великий К.Г! — выдохнул Икку и, собрав последние силы, крикнул. — Бойся Каина в городе цветных витражей! Веруй в нарисованное, ибо это тебя спасет!

— Убейте его! — раздалась команда.

Несколько янычар на стенах вновь взвели арбалеты и спустили тетивы. Болты пронзали тело колдуна, губы его шевельнулись перед смертью, и теперь уже покойник повис на ремнях, весь утыканный стрелами.

Антон, наученный читать по губам, прочел последние слова несчастного, которые его поразили.

Икку сказал:

— Кроты, опять к вам на верстачок?

И улыбнулся.

Конь обреченно поволок покойника к воротам. Стрелы бились об него с металлическим звуком.

Женщины пронзительно завизжали, нагнетая и усиливаю панику и возникшую следом давку. Сбросившая оцепенение толпа понеслась прочь. Спецназовец едва успел ухватить Ивана, а Куцый вцепился в Волобуева, только так он смог не потеряться.

Толпа пронесла их через несколько улиц, люди были снедаемы одним желанием, оказаться подальше от ворот, пока в каком-то проулке им не удалось оторваться от массы бегущих.

К ним подошла молодая раскрасневшаяся женщина и смиренно поблагодарила за помощь.

Теперь она совершенно не походила на ту безрассудную особу, осмелившуюся выступить против самого хана. Как оказалось, она все время держалась за ними, чтобы сказать теплые слова.

— Как вас зовут, сударыня? — Спросил Антон. — И как вы осмелились на такой поступок?

Женщину звали Марией. Мужа у нее Фонарщик забрал сразу после свадьбы.

— Зачем?

— Наместник у нас большой выдумщик. Он развлекается тем, что мучает и убивает людей.

— Бывают же уроды! — сказал Куцый.

Антон спросил, не знает ли она, где можно переночевать уставшим путникам.

— Мой тесть держит большой дом и постояльцев пускает. Только плати и живи, сколько хочешь. У меня деньги кончились, он меня и выгоняет. Чего я к Фонарщику пошла? Некуда мне идти. Только на панель. Я и подумал, пусть лучше Фонарщик убьет.

— Тесть с тебя деньги дерет? Вот падла! — сказала Волобуев, и Антон был с ним солидарен, хотя и не в столь жесткой форме.

— Дерет в три шкуры! — подтвердила она. — Хотя один оставаться боится до смерти.

Он вдовец. У него пять дочерей, пять девок. Вот он за постояльцами хочет отсидеться в случае чего. По ночам здесь неспокойно.

— Одни девки! — Загорелся Волобуев.

— Волобуй, — тихо приказал Антон, — молчать!

Мария споро шла впереди и мужчины невольно загляделись на ладную фигуру, которую не могло даже скрыть просторное платье. При ходьбе она натягивалось на крутых бедрах, обтягивало груди.