Наши, прочитав записку, думают: «Если я буду это жрать, то проблемы могут возникнуть только после шестидесяти? Это со средней продолжительностью жизни нашего мужика в пятьдесят восемь лет?» – и тут же хором кричат:

– Официант! Тащи еще по три порции!

Потом начинаются выступления. Наши девочки все с натуральными телами, никакого тебе силикона, симпатяги, на любой вкус и такое вытворяют у шеста… Нашим мужикам очень нравится. Они аплодируют, просят еще, девочки стараются, все довольны.

Перед американцем, попивающим свою пепси-колу без калорий, крутится страшнющая баба с силиконовым бюстом. Одна. Американец (в возрасте около сорока) смотрит на нее, как пятнадцатилетний прыщавый подросток, ни разу не видевший голую бабу вживую. Все ближе и ближе подносит американец свое лицо к ее силиконовому бюсту, в результате чего вдруг получает сим предметом по морде и с переломом челюсти попадет в больницу. У нас в клубе это даже теоретически невозможно. Нет, конечно, наш человек вполне может попасть из стриптиз-клуба в больницу с переломом челюсти. Но с такой же вероятностью, как после возвращения в родной дом в темное время суток или пьянки в родном офисе в честь дня рождения бухгалтерши, когда все напились и от избытка эмоций стали бить друг другу морды. В стриптиз-клубе мужики тоже вполне могут начать бить друг другу морды, но скорее всего дело закончится совместным распитием спиртных напитков (опять демонстрировался полный напитков бар) и клятвами в дружбе и уважении друг друга.

Но, предположим, нашему все-таки сломали челюсть. Он регулярно лечится с непострадавшими друзьями и очень ловко поглощает приносимые ими дары. Все ему наливают, чтобы посмотреть, как он потребляет со сломанной челюстью. Всем интересно, всем весело. Наш мужик не имеет никаких претензий к стриптиз-клубу и тем более стриптизершам, которые тоже регулярно навещают больного. Он вообще не помнит, из-за чего началась драка, с кем дрался, с кем потом пил и сколько. О сломанной челюсти узнал только в больнице, куда не помнит как попал.

Американец, не успев вылечить челюсть, подает исковое заявление в суд. Во-первых, требует привлечь к ответственности стриптиз-клуб, во-вторых, стриптизершу, в-третьих, производителя силиконовых протезов. Потом он обращается к администрации штата, требуя в законодательном порядке запретить, во-первых, стриптиз-клубы, во-вторых, силиконовые груди.

После того как американец наконец вылечивает сломанную силиконовой сиськой челюсть, он опять подает в суд, требуя у клуба и администрации штата возмещения морального ущерба, поскольку его Мэри (законная супруга, мать двоих его детей) сломала ему челюсть во второй раз, после того как узнала, где и при каких обстоятельствах он сломал ее в первый. Мэри тоже подает иск в суд.

Маня, жена русского героя, узнав, что ему сломали челюсть в стриптиз-клубе, отправляется туда выяснить, не было ли там в то время соседки Варьки, которая давно положила глаз на ее мужика. Узнав, что никакой Варьки не было и в помине, а муж с друзьями просто надирались в стриптиз-клубе, так как это оказалось ближайшее место к предыдущему месту распития спиртных напитков, когда в предыдущем спиртные напитки закончились, искренне радуется, получает за счет заведения пирожное с тысячей калорий (вкуснотища!), блюдо, полное холестерина, и стакан водки, все это употребляет и на радостях сама бросается танцевать к шесту. Все счастливы.

Занавес.

Подруги долго умирали от хохота, просмотрев эту рекламу. Адрес клуба постоянно фигурировал то в одном, то в другом углу экрана. Клуб приглашали и посетить и приходить устраиваться на работу.

– Может, сходим, раз у нас теперь деньги есть? – спросила Ольга.

– Если уж идти, то на мужской, – вполне резонно заметила Светлана. – Должен же у нас в городе быть мужской стриптиз?

– А ты спроси у девочек в десятом или одиннадцатом классе, – посоветовала Александра. – Они тебе обязательно расскажут. Если сами не в курсе, то у мам спросят. У тех, которые дочек на машине утром в школу привозят. Или прямо у мам спроси.

Но у Александры после просмотра рекламного фильма где-то на задворках сознания свербила мысль. Она перекрутила кассету на начало и стала снова просматривать. На выступлении одной из девочек у шеста остановила пленку и пригляделась.

– Помню ее! – воскликнула Светлана, тыкая пальцем в экран. Она училась у нас один год, потом бросила школу.

– Из балетного училища пришла, – кивнула Александра. – У нее травма серьезная была. Упала, перелом неудачно сросся. Денег на операцию не нашлось. С балетом пришлось расстаться. Танцевать больше не смогла.

– В балете. Не у шеста, – заметила Светлана. – У шеста, как я посмотрю, у нее очень неплохо получается. Ладно, давай следующую кассету ставь.

На следующей кассете клуб был тот же или по крайней мере очень похожий. Точно определить подруги не смогли, тем более ни одна из трех ни разу не была в ночном клубе. Адрес на экране не мелькал. Но тут действие было совсем другое. Как говорилось в рекламе, у них все – реально, все – в режиме реального времени. Все – настоящее.

Мальчик с девочкой занимались любовью на сцене перед зрителями.