Шрифт:
— Этим взглядом, прямым и пылким, смог он будущее постичь, — ответил вполголоса секретарь. — Эту руку в узлах и жилках пожимал Владимир Ильич.
— А вон сидят над проектом трое. Это ими возведены Чиркизстрой и два Днепростроя…
— До войны и после войны?
— Ага. Вон питомцы гвардейской славы — по осанке ты их узнай. Наводившие переправы через Вислу, Одер, Дунай.
Секретарь обкома посмотрел, вздохнул:
— Крутоплечи, тверды, что камень. На подошвах сапог — земля. С отложными воротничками перешитые кителя…
— А рядом с ними — геолог упрямый, несговорчивый человек.
— Я знаю, краткой сталинской телеграммой окрылённый на весь свой век.
— Собрались сюда эти люди, значит, в срок иль быстрей, чем в срок, город встанет, плотина будет, море вспенится, хлынет ток…
Инженеры великой стройки сквозь табачный сухой туман видят в окнах, как на востоке поднял солнце портальный кран.
Снизу крановщику махал рваной рукавицей монтажник:
— Вира, вира помалу!..
Солнце выбралось из портовых построек и повисло, раскачиваясь на стальном тросе.
— Вируй, вируй… — слышалось снизу.
Крановщик торопливо закуривал, отпустив рычаги.
— Вируй, пизда глухая! Чего стал?!
Крановщик швырнул спичку за окошко, взялся за рычаги.
Солнце стало медленно подниматься.
Тепло
Лейтенант снял рукавицы, вынул из планшета потёртую тетрадь с лохматыми краями и, раскрыв её, записал огрызком карандаша:
«28.1.42. Погода не сыра и не простудна. Она как жизнь вошла и в кровь и в плоть. Стоял такой мороз, что было трудно штыком буханку хлеба расколоть. Кто был на фронте, тот видал не раз, как следом за трассирующим блеском в знобящей мгле, над мрачным перелеском летел щегол, от счастья пучеглаз. Что нужно птице, пуле вслед летящей? Тепла на миг? Ей нужен прочный кров».
Лейтенант задумался, смахнул со страницы налетевший снег и приписал:
«А мне довольно пары тёплых слов, чтобы согреться в стуже леденящей».
Он захлопнул хрустнувшую тетрадь, убрал в припорошённый планшет.
Руки успели замёрзнуть и слушались плохо.
Лейтенант спрятал карандаш в карман, подул на окоченевшие пальцы и сунул правую руку за отворот полушубка. Он долго искал что-то у себя за пазухой, нагибаясь, склоняя голову и морщась. Потом вытащил руку, поднёс к лицу и медленно разжал пальцы.
На загрубевшей, грязной ладони лежали два красных слова: ЛЕНИН и СТАЛИН.
ЛЕНИН было написано тонкой прописью, СТАЛИН лепилось из крепких, в меру широких букв.
От слов шёл пар.
Лейтенант осторожно стряхнул ЛЕНИН на левую ладонь, сложил руки горстью и ещё ближе поднёс к обмороженному лицу.
Снег — мелкий и частый — продолжал идти.
Над головой лейтенанта пролетел шальной снаряд и сухо разорвался за окопами.
Осень
— Кончен с августом расчёт, товарищ комдив, — отрапортовал капитан.
Генерал кивнул, захлопнул планшет и болезненно сощурился на моросящее небо:
— Да… дожди не ждут указок.
Двинулись вдоль отдыхающих солдат. Завидя комдива, они вставали, вытягиваясь, отдавали честь.
— Посмотрите, товарищ комдив, — серая вода течёт струйками с зелёных касок.
Генерал качнул головой.
Спустились в окоп, подошли к блиндажу.
Из двери выскочил молодой сержант, вытянувшись, собрался было рапортовать, но генерал устало махнул:
— Вольно. От дождя звенит в ушах.
— А мы его не замечаем, товарищ комдив, — осмелев, улыбнулся солдат и, подтянувшись, добавил: — Разрешите доложить! Осень с нами в блиндажах греется горячим чаем!
— Осень?
— Так точно.
— В блиндаже?
— Так точно.
— Любопытно…
Генерал вошёл внутрь блиндажа, махнул вскочившим солдатам:
— Вольно. Отдыхайте.
Солдаты робко сели. Посреди широкой колоды чадила портяночным фитилём сплющенная гильза. Солдаты с дымящимися кружками в руках сидели вокруг колоды. Осень примостилась в углу. На ней было длинное грязное пальто, огромные не по размеру сапоги и соломенная шляпка с облупившимися деревянными вишнями на полях. Возле серых губ она держала кружку.
— Давно в расположении дивизии?
— С августа, с конца, товарищ комдив, — шепнул сержант, — под Смоленском подобрали. Наверно, из окружения. Она, товарищ комдив, ничего не говорит почему-то.
— Тааак. Интересно. Вас как зовут? — повернулся он к Осени.
Осень молчала.
— Вы что — глухая?
Осень молчала.
— Документы есть? Имя? Фамилия? В каких войсках? Кем? Медсестрой? Радисткой? Зенитчицей?
Осень молчала, глядя на него большими грустными глазами.