— Это точно, — вздохнул киммериец, — догадался… Джахель? Я тоже должен кое за что извиниться. Если говорить о том, кто о ком судил неверно…

— Я знаю, — смущенно засмеялась она. — Ты думал, я на тебя вешаюсь, правда? Но я ведь именно и старалась заставить тебя так подумать.

— О, женщины, — покачал головой варвар, — только боги и судьба могут вас рассудить!..

Эпилог

— О что же ты натворил, Ролло? — в отчаянии шептала женщина, стоя на высокой скале и глядя в сторону

пылающего Тиара, своей единственной родины, где остался тот, кого она любила всем сердцем. Увы, живописец не мог ее слышать: он погиб вместе с остальными своими соотечественниками, и Онора слишком ясно понимала это.

Сама она всего несколько дней назад покинула Тиар, бежала, не в силах более выносить зрелище все усиливающегося безумия своего возлюбленного и присутствия в доме его ужасных тавол с изображением чудовищ, которые шевелились и свивались в отвратительные клубки, точно живые.

— Ролло, — позвала она, — Ролло, как я смогу жить без тебя?! Лучше бы я осталась, чтобы мы погибли вместе…

Женщина посмотрела вниз, на яростно бьющиеся о подножие скалы пенистые волны, словно призывающие ее сделать всего один шаг, и…

— Нет, — решительно сказала Онора, прижав руку к еще не заметной постороннему глазу округлости живота, где спал под сердцем ее ребенок, дитя Ролло. — Я стану жить ради него, и род тиарийских магов не прервется… клянусь… когда-нибудь…

Порыв ветра заглушил ее последние слова. Онора повернулась и пошла прочь от края, незримой чертой разделяющего жизнь и смерть.