— Уходите, — беззлобно предложил Симонов. — Мне неудобно выгонять вас из собственного дома.

— Любой человек должен сознавать, во имя чего он идет на неприятности для самого себя, — не отступал Петровский. — Вы сами считаете, что нельзя пропускать Качанова в Думу. Так почему же отказываетесь нам помочь?

— Благородная цель не может оправдать негодных средств, — возразил Симонов, — я лично в этом убежден.

В этот момент зазвонил телефон. Святослав Олегович, извинившись, достал аппарат, включил его.

— Мы все обговорили, — сообщил Юлай Абуталипович, — Ильин согласился позвонить прокурору области. Но потребовал двадцать тысяч. Я был вынужден согласиться.

— За один звонок? — не поверил своим ушам Петровский.

— Да. Но ты можешь ехать к прокурору области. Он прямо сейчас тебе ждет.

— Я все понял. — Святослав Олегович убрал аппарат и посмотрел на сидевшего рядом врача. «Какие удивительно разные люки, — подумал он. — Прокурор в Москве за телефонный звонок берет двадцать тысяч долларов, а главный врач провинциальной больницы отказывается от миллиона. Или можно предложить больше?» — Вы идеалист, — поднялся он. — Знаете, что говорил Лоуэлл по такому поводу? «Только дураки и покойники никогда не меняют своих мнений». Вам не обидно быть в такой компании? А если я предложу еще большую сумму? Скажем, пятьдесят тысяч долларов? Или вы и от нее откажетесь?

Симонов улыбнулся. Петровский почувствовал, как начинает заводиться.

— Семьдесят тысяч долларов, — сказал он. — Восемьдесят. — Лицо хозяина дома оставалось спокойным. Святослав Олегович нахмурился, — Может быть, сто тысяч? Сто тысяч долларов. Вы понимаете, какая это сумма? В переводе на наши деньги три миллиона рублей. Зарплата за всю оставшуюся жизнь. Даже если вы будете работать в больнице еще двадцать лет, вам не получить таких денег. Согласны?

— Нет, — рассмеялся Игорь Сергеевич.

И самое обидное было то, что он даже не возмущался, а смеялся. Смеялся над деньгами.

Петровский невольно почувствовал уважение к этому человеку, который мог так легко отказаться от любой денежной суммы. И тут окончательно понял, что у него нет ни единого шанса уговорить главврача. Даже если он предложит ему миллион долларов. Существуют люди, которых нельзя купить вообще. Оказывается, в этом мире еще встречаются индивидуумы, не торгующие совестью. Редко, но вот встречаются. Петровский пошел к выходу. Симонов поднялся следом за ним.

Уже выходя из квартиры, Святослав Олегович обернулся.

— Извините меня, — почти искренне произнес он. — Я не хотел вас оскорбить. Вы удивительный человек. Я очень редко сталкиваюсь с такими идеалистами.

— Лоуэлл говорил, что иногда можно встретить подобных чудаков, — напомнил Симонов, — но их с каждым годом становится все меньше и меньше.

— Да, — согласился Святослав Олегович, — иногда мне бывает жаль, что человечество меняется не в лучшую сторону. — Он вышел из квартиры, мягко закрыв дверь. Спускаясь по лестнице, продолжал думать: “Удивительный человек! Живёт на восьмом этаже без работающего лифта, кормит семью младшей дочери и отказывается от трех миллионов рублей. Сумасшедший! И всетаки порой получаешь удовольствие, наблюдая такое проявление человеческого духа». — Он подошел к автомобилю и приказал: — Срочно к прокурору области.

По дороге Петровский быстро съел привезенные бутерброды. Бубенцов сидел рядом и ждал, когда ему расскажут о состоявшемся разговоре. Он не сомневался, что его патрону удалось обо всем договориться. Но тот упрямо молчал. И лишь когда они подъехали к роскошному двухэтажному собняку прокурора области, спросил:

— Качанов еще не приехал в город?

— Приехал, — кивнул Бубенцов, — я не хотел вас расстраивать. Он сразу же отправился в свой штаб и потребовал, чтобы они отменили свою жалобу на Седых. Не понимает, что нельзя забирать жалобу уже после решения суда.

— Он все прекрасно понимает, — отмахнулся Святослав Олегович, — просто у него нет другого выхода. Позвони ему и скажи, что мы встретимся в полночь в аэропорту. И пусть приезжает без своей охраны, иначе я не стану с ним разговаривать.

— Сделаем, — пообещал Паша, — я его сам привезу.

— Как фамилия прокурора области?

— Константин Юрьевич Беленький, — достал свое досье Бубенцов. — Переведен в Курскую область полтора года назад. Раньше работал на юге, в Ставрополе и в Дагестане.

— Посмотрим, какой он Беленький, — устало проговорил Петровский, подходя к дому.

Он позвонил, и достаточно быстро появился сторож, уже предупрежденный о возможном визите гостя. Сторож открыл дверцу, пропуская гостя во двор.

«Как же выросло благосостояние наших прокуроров! — подумал Святослав Олегович, оглядывая особняк. — Надо же, всего за полтора года отгрохать такой замок! Наверно, очень старался. Квартиру главного врача не сравнить с хоромами прокурора. Вот и получается: если там сразу стало ясно, что имеешь дело с идеалистом, то здесь живет — можно не сомневаться — закоренелый материалист». На пороге дома его уже ждал прокурор — маленький смешной пухлый человечек лет пятидесяти.