– Солодов в Москве и действительно ищет отца.

– Зря ищет, – глубокомысленно заметил Димка, посмотрев на часы. – Господин Сегюр уже подлетает к Стокгольму.

Я тоже посмотрела на часы и с сомнением покачала головой.

– Блажен, кто верует. Кстати, надеюсь, что никто из нас не знает, кто убил руководителя фирмы «Пантера-С» господина Тимофеева, мир его праху? – спросила я строго.

– Это кара небесная! – ответила за всех Наталья. Остальные только начали потихоньку приходить в себя и выражать одобрение ее ответу.

– Алиса, ты знала с самого начала, что ключ у меня? – спросила я.

– Нет. Когда Санчо отволокли в пантеровский микроавтобус, Михаил Алексеич – его отец – сразу кинулся следом на своей машине. Отец в суматохе ухитрился зайти следом за тобой в подъезд – у него был свой ключ – и проследить этаж, на который ты поднялась. После этого он сел в машину Санчо, выяснил у Михаила Алексеича направление, в котором двигался микроавтобус, и сообщил службе «02», что в нем находится взрывное устройство, подготовленное к теракту. На ближайшем посту ГАИ дорогу браткам, «пантеровцам-купавинцам», перекрыли, но они лихо проскочили мимо. Организовалась погоня, в ходе которой окровавленное тело Санчо выбросили в кювет. Там его и подобрал Михаил Алексеич вместе с подоспевшими оперативниками. Документально доказав, что тело принадлежит его сыну, он, не дожидаясь «скорой», повез парня в ближайшую больницу… Извините. – Алиса опять всхлипнула. – Я сейчас…

– Ну что ж тут плакать, – удивилась я. – Тащи его сюда. Только осторожно.

Алиска вылетела из квартиры. Мы не решились пойти следом. Очевидно, девушку связывали с Санчо не только дружеские отношения… В возникшей паузе я успела заметить, что сижу в объятиях мужа. Наталья оседлала валик кресла, боком, как раньше дамы лошадей, Лешик сидел на ковре у ног Алены. Только сын полностью занимал кресло, не меняя положения…

Вернулась Алиса не одна – с ней притащился Владимир. У него по-прежнему была перевязана рука, а на лбу красовались две шищки и царапина. Привычный вид несколько оживляла новая деталь – лента бактерицидного лейкопластыря на подбородке.

– Прошу любить и жаловать, – торжественно произнесла Алиса, – мой жених и будущий муж Александр Михайлович Овсюгов, он же Санчо, он же Лже-Владимир.

– Бли-и-ин! – протянула Наташка.

– Фига себе! – откликнулась Аленка.

– Да совсем ни фига! – возразил Славка.

– Ну ты и артист! – восхитился Димка. – Как же ты сюда попал?

– Очень просто, – ответила за него Алиса. – Санчо выкинули из машины, рассчитывая, что избавляются от трупа. Надо сказать, что мама стрелок хоть куда. Не промахнулась только со злости, испытывая праведный гнев. Пуля задела левое предплечье. Слабым место была голова, но она, к счастью, осталась цела.

– Ничего, – порадовалась Аленка, – судя по всему, он ее на потом оставил.

– Я имею в виду, – засмеялась Алиса, – что под пальто на нем сидел модный бронежилет. Отец заставил надеть. Упав после выстрела, Санчо так ухитрился вывозить голову и лицо собственной кровью из раны, что при одном взгляде на личность при относительно слабом свете было ясно – прямое попадание в голову. Микроавтобусу, как впоследствии выяснилось, удалось скрыться. У патрульной машины кончился бензин, но в тот момент братки об этом не знали и тело Санчо, как ненужную улику, выкинули на обочину. В больнице ему было опасно оставаться, дома у Михаила – тоже. С большими предосторожностями к шести утра привезли его ко мне. Тут был еще один момент. Господин Солодов делегировал в мою квартиру двух сыщиков, дабы те обеспечили мне спокойную ночь. Они забрали к себе два моих мобильника и радиотелефон, сдвинули кресла к входной двери и уселись в них, вытянув ноги. Я вроде как удивилась, но не возражала. Зачем же отвергать помощь? Но нервы были на пределе. В два часа ночи позвонила мама – об этом я уже говорила. В четыре часа мне пришло в голову, что ее извинения в такое время неспроста, и я позвонила отчиму. Заодно нажаловалась, что меня арестовали на дому. Словом, кончилось все тем, что он сломал дверь в мамину комнату и… дальше вы тоже знаете. Правда, мне ласково сказал, что с мамой все в порядке и также ласково попросил к телефону одного из охранников. Я никогда не думала, что он может так орать, да еще исключительно матом, в том числе и в отношении распоряжений Солодова. Сам господин Солодов перезвонил буквально тут же, и моя охрана, расставив все по местам в полном смысле слова, откланялась. Надо сказать, как нельзя вовремя. Но об этом позднее. В понедельник на работе я усиленно делала вид, что о проведенной в пятницу операции ничего не знаю, весело порхала по комнатам и отпускала язвительные замечания в адрес Санчо, которому несказанно повезло проспать. Не иначе как нашел подходящую по интеллекту дуру. Потом радостно сообщила, что в нашем доме, кажется, кого-то пристрелили. Веселый район себе выбрала. До поры до времени все хранили тупое молчание, потом меня вызвал в кабинет отчим. Таким я его еще не видела и испугалась. Рядом сидел Солодов. От меня потребовали полного рассказа о перепалке, произошедшей между мной и матерью. Врала как могла: постоянно звонили какие-то типы и требовали деньги за информацию о родном отце и обещали передать некие интересные материалы, касающиеся моего отчима. Папу – я выразительно посмотрела на Германа – беспокоить, мол, не решилась, надумала посоветоваться с мамой. Она же просто устроила мне истерику, и я ушла, полагаясь на волю случая. Но ко мне так никто и не приехал – обыкновенная лажа. Солодов был очень насторожен, Герман – наоборот. Оттаял на глазах. Вот тогда-то он и сказал, что не хотел меня тревожить раньше. Мама в больнице, в состоянии комы. Но врачи говорят, что все обойдется. Завтра ее можно будет навестить. Вот тут я прекратила игру и просто-напросто упала в обморок. Когда очнулась от нашатырного спирта, вида не подала, что кое-как соображаю. Солодов, торопясь и шипя от злости, велел любыми путями проведать некую Ефимову на работе и дома в плане нахождения у нее компромата, установить, не являлась ли она сопровождающей Овсюгова и на всякий случай убрать, если невозможно извлечь пользу от живой. Санчо перебрался в квартиру тетки. Наверное, там до сих пор гуляет ее фантом, потому что на него ежедневно сыпятся тридцать три несчастья. Скорее всего, ей не нравится внешний вид Санчо. А кому, скажите, может понравится эта бледная, белесая… спирохета?

– Козел! – возразила ей Наташка. – Только альбинос.

– Ну хватит измываться над парнем! – возмутилась я. – Если он и бледная спирохета, то от потери крови. Да еще выкрасили…

– Это я его так законспирировала. Знаете, каким он парнем был? – Алиса достала малиновый бумажник из натуральной кожи и вытянула оттуда фотографию. Красивый молодой человек с темными волнистыми волосами, без шишек и увечий, совсем не был похож на свой блеклый оригинал.

– Меня в поезде через границу не пропустят, – с ужасом сказал он, вглядываясь в маленькое зеркальце, вытянутое им из бумажника Алисы. – Так вот почему ты меня к зеркалам не подпускала! – Санчо стал рвать на себе неестественно белые пряди волос, уже темнеющие у корней.

– Впустят, – решительно заявила Наталья. – К утру мы из тебя человека с фотографии сделаем. Вот только интересно: не полиняют волосы от коричневой краски для шерсти? Наверное, нет. Скорее, выпадут… Может, подстричь его почти наголо, а остатки объяснить мелированием? Подумаем… Кстати, что ж ты врал про наркотики? Или не врал?

– Врал, – честно ответил Санчо. – Я к вам на лоджию оружие и несколько сотен долларов уронил, когда искал пути к отступлению. Запасной выход, так сказать. Но вот высоты действительно боюсь.

– А как же Герман выручил тебя из отделения, куда мы тебя сдали со страху? Он же знал тебя как предателя интересов фирмы?

– Это моя заслуга, – вмешалась Алиса. – По дороге Санчо позвонил мне, я тут же понеслась в отделение, предварительно позвонив отчиму. Наплела, что пустила на несколько дней в пустующую квартиру свою однокурсницу с чужим (но это временные трудности) мужем. С ними не так страшно. Однокурсница ушла в магазин, а мужа, Володьку, соседи приняли за криминальный элемент и вызвали милицию. Наряд повез его в отделение – выяснять личность. Это грозит погромами в районе места официальной регистрации Володьки. Законная жена пока еще не знает, что она почти бывшая. Попросила связаться с Солодовым и тихо уладить этот вопрос по телефону. Отчим приехал сам, и я решила, что все пропало. Но бледное, белесое чучело в очках, с передними зубами, выступаюшими вперед, как у кролика, он за Александра не признал. Так, взглянул мельком, на секунду удивился внешности сексбоя и переключился на меня. Честно признаюсь, какое-то время было желание грохнуться в обморок. Покачнувшись, нечаянно наступила отчиму на ногу. Затем стала судорожно искать его руку помощи на галстуке, в результате чего он сразу опознал «племянника» Володьку, приехавшего по его поручению наметить, что нужно купить для ремонта квартиры. Далее закидал милиционеров своими документами, званиями и изящными угрозами немедленно связаться с генпрокуратурой. Все было улажено. Я от души поцеловала ненавистного отчима – но это за то, что он спас маму. Отчим был растроган. Как это ни противно, но он, кажется, действительно относился ко мне как к родной дочери.