Шрифт:
— Никого нет, — сказал Джироламо. — Понятно, августовские каникулы. [11] Останемся здесь или, может быть, поедем куда-нибудь в другое место?
Маленькая грубо ответила:
— Мы пришли не себя показать, а поесть. Тут и останемся.
Они сели. Подошел официант. Маленькая стала читать меню.
— Есть омары. Могу я заказать омара?
— Разумеется, что за вопрос, — удивленно ответил Джироламо.
— Да кто вас знает. Вы сосчитали свои денежки, прежде чем нас приглашать?
11
Традиционные праздничные дни в середине августа римляне стараются провести за городом.
Официант, держа блокнот наготове, терпеливо ждал с бесстрастным лицом человека, который видывал всякое и ничему не удивляется.
Джироламо сказал, смеясь, но внутренне раздраженный:
— Да, я сосчитал свои денежки; пусть будет омар.
— Так, значит, омар, — сказал официант. — А вино какое?
Маленькая снова спросила:
— Можно мне спросить бутылку вина? Или будем брать разливное?
— Да заказывайте, что вам угодно, — ответил Джироламо, которому все это стало надоедать.
Высокая сказала:
— Не сердитесь, мы для вас же стараемся. Сколько раз бывало: нас пригласят, а потом у них денег не хватает.
Когда официант ушел, маленькая резко спросила:
— Кстати говоря, я даже не знаю, как вас зовут.
— Меня зовут Джироламо.
— Не нравится мне это имя, похоже на дуролома.
— А вас как зовут?
— Ее зовут Клоти, — сказала высокая, — а меня — Майя.
— Но ведь это уменьшительные имена, верно?
— Да, ее полное имя — Клотильда, а мое — Марианна.
— А мне вы какое уменьшительное имя подберете? — обратился Джироламо к Клоти.
— Никакого, — отрезала та.
— Но все-таки вы должны меня как-нибудь называть. И поскольку имя Джироламо вам не по душе…
— А к чему мне вас называть? Через полчаса мы распростимся и никогда больше не увидимся…
— Вы в этом уверены?
— Чего уж вернее.
Подошел официант, и все в молчании принялись за омара, поглядывая на пустые столики, где прыгали большие воробьи, слетавшие с акаций в поисках крошек. Джироламо исподтишка наблюдал за Клоти и все больше убеждался в том, что она очень мила и нравится ему. У нее был маленький вздернутый носик с широко вырезанными ноздрями и черные блестящие глаза немного навыкате; пухлый ротик капризно надут, нижняя губка выпячена над едва очерченным подбородком. Эта головка сидела на прелестной шейке, округлой и крепкой, с гладкой белой кожей.
— А вам известно, что у вас очень красивые глаза? — произнес наконец Джироламо.
— Нечего мне комплименты отпускать, — огрызнулась Клоти. — Запомните: я не по вашим зубам орешек.
— А по чьим же?
— Это уж вас не касается.
— Могу я вас попросить об одолжении? — обратился Джироламо к другой девушке.
У той было толстое круглое лицо, на котором, словно птичий клюв, выдавался длинный заостренный нос.
— Какое одолжение?
— Скажите своей подружке, чтоб она была немного полюбезнее.
Майя повернулась и повторила, как попугай:
— Ты слышала, Клоти? Будь немного любезнее.
— Вы хотели, чтоб я пришла позавтракать, — вот я и пришла. И нечего с меня больше требовать.
— Но, Клоти… — начала Майя.
— Ах, оставь меня в покое.
— Поговорим о другом, — вздохнув, сказал Джироламо. — Почему вы остались в Риме на праздник"? Вы не ездите за город?
— А вы? — парировала Клоти. — Вы-то сами чего не уехали?
— Мне нравится Рим в летнюю пору.
— Смотрите-ка! Вот и нам нравится Рим в летнюю пору.
— Мы служащие, — объяснила Майя. — У нас отпуск только в конце месяца.
— А где вы работаете?
— Да какое вам дело? — сейчас же перебила Клоти. — Разве я вас спрашиваю, где вы сами работаете?
— Если спросите, я вам скажу.
— И не подумаю спрашивать, мне это ни к чему.
— Но, Клоти, — мягко сказал Джироламо, — за что вы на меня так сердитесь?
Он потянулся через стол и положил руку на маленькую, пухленькую и изящную кисть девушки. Но та резко отдернула руку и крикнула:
— Не трогать меня!
— Да что с вами, Клоти?
— Не смейте называть меня Клоти!
— А как же вас называть?
— Называйте синьориной Клотильдой.
— Да послушайте в конце концов, — воскликнул Джироламо, потеряв всякое терпение. — Если вам не хотелось идти завтракать, вы могли бы отказаться. Но, согласившись, вы обязаны по крайней мере вести себя прилично.
— Обязана? Да вы спятили! Почему это я обязана? Может, потому, что вы меня завтраком накормили?
— Но, Клоти… — вступилась подруга.