Шрифт:
Из темноты выскочила Джиджола, она, видимо, подстерегала его.
— Ну как, поговорили с папой и с мамой?
— Нет, и прошу тебя ничего им не рассказывать.
— Очень надо! Но только вы должны признать…
— Что именно?
— Что в этом доме единственный человек, которому можно все рассказать, это я.
— Возможно, ты и права.
Лоренцо захлопнул дверцу лифта. Кабина начала опускаться.
Грамотность
Перевод З. Потаповой
Встреча была назначена на перекрестке, там, где проселочная дорога, окаймленная бузинными изгородями, отходит от шоссе к предместью.
Джироламо выехал на проселок и поставил машину впритык к изгороди. Все утро шел дождик, а теперь сквозь хмурые лохмотья облаков прорвался ликующий солнечный свет, от которого сверкали все лужи на дороге. Джироламо вынул из кармана свое письмо и снова пробежал его. Читая, он не мог не признаться себе, что поступает как трус, письменно сообщая Анне о своем решении расстаться с ней, вместо того чтобы сказать ей это в лицо. Но он тут же нашел себе оправдание, что всему виною несносный характер девушки.
Дверца автомобиля внезапно распахнулась, и Анна влетела в машину, запыхавшись:
— Ну скорей, давай поехали!
Джироламо включил мотор, и машина двинулась.
Выехав на шоссе, Джироламо влился в поток грузовиков и легковых автомобилей, направлявшихся за город. Ведя машину, он искоса поглядывал на Анну, словно желая утвердиться в своем решении, и ему вновь пришла та же мысль, что и при их первой встрече: изящный овал личика, как у мадонны, но уж никак не кроткие очи; наоборот, их взор всегда омрачен каким-то бессмысленным, беспричинным гневом. В этом сердитом взгляде, однако, сквозило что-то жалкое, и поэтому, смотря на девушку, Джироламо всякий раз ощущал чувство сострадания.
Он вздрогнул от резкого звука ее голоса. Анна спрашивала:
— Где у тебя сигареты?
— В ящичке.
Он увидел, как Анна протянула маленькую руку ("маленькие руки бывают у холериков", — вспомнил он недавно прочитанный трактат по хиромантии) и стала дергать ручку вещевого ящика, который, однако, никак не открывался. Сейчас же покраснев от раздражения, она вскрикнула:
— Да открой мне эту штуку! Разве не видишь, что у меня не получается!
— Нетерпением ничего не возьмешь, — мягко ответил Джироламо, протянув руку и открывая крышку ящичка. — Ты слишком нетерпелива.
Она тут же взорвалась, полная гнева:
— Ах, отстань ты со своими проповедями. Точь-в-точь мой отец. Смотри не вздумай читать мне мораль сегодня, не то…
— Не то что?
— Вот открою дверцу и выброшусь — немедленно, тут же!
— Да что с тобой творится?
— Со мной то, что отец с утра взялся читать мне мораль, и в результате у меня на голове здоровенная шишка.
Джироламо знал, что отец Анны, строительный рабочий, — очень спокойный и рассудительный человек.
— Отец тебя ударил? — изумился он.
— Ну нет, выдумал тоже! Если б он рукам волю дал, я б его убила. Я сама себя ушибла.
— Как же это вышло?
— Довели меня его поучения. Говорил без конца, пока я не взвыла, а потом я как стукнусь головой об стенку. Потрогай, какую шишку набила.
Она оттянула руку Джироламо от руля и приложила к своей голове. Под шапкой густых тонких волос он ощутил нежную и хрупкую девичью головку и подивился, как может она извергать такие бури гнева.
— Да ты прямо сумасшедшая.
— Еще немного — и я выбросилась бы из окошка.
— Неужели нельзя себя сдержать? Для этого так немного нужно…
— Слушай, я уже тебе сказала: хватит морали, сегодня не тот день.
— Ладно, ладно, только, пожалуйста, успокойся.
Джироламо замолчал и продолжал вести машину в безмолвии. Теперь они уже выехали за черту населенного пункта и ехали по спокойной загородной дороге среди полей. После долгой паузы Джироламо заговорил о посторонних вещах, желая, чтобы Анна успокоилась и приняла письмо со своей отставкой в более благодушном настроении. Он стал рассказывать о лекциях в университете, о профессорах, товарищах. Затем, все еще стремясь перевести беседу на нейтральную почву, он завел речь о книге, которую читал в последнее время; книга эта лежала в машине на сиденье. Анна, по-видимому, теперь совершенно успокоилась и, когда Джироламо упомянул о книге, спросила, какая это книга. Джироламо, довольный этой неожиданной любознательностью, без лишних слов взял книгу с сиденья и бросил Анне на колени. Это была история Италии, заглавие было написано на обложке большими красными буквами.
Повертев книгу в руках, девушка спросила:
— Что тут есть, в этой книге?
— Как что в ней есть?
— Ну, о чем в ней написано?
— Да разве ты не видишь? Это ясно из заглавия.
Анна ничего не ответила; она смотрела на книгу как бы в нерешительности. Джироламо добавил:
— Великолепная история. Действительно интересная.
— Да о чем?
— Ну, ты просто дурочка! Об Италии же!
Внезапно, со своей обычной дикой и необузданной порывистостью, Анна вскипела: