— Она опять собирается рожать, сквайр. А кто этот молодчик?

— Позвольте представить вам мистера Бельвуара.

Мистер Бельвуар протягивает руку.

— Нет, сэр! — яростно восклицает Стин, пряча за спину обе руки. — Не обижайтесь, юный джентльмен. Но я не даю руки с первого взгляда человеку, который добивается моего голоса на выборах. Я не знаю о вас ничего дурного. Но если вы друг фермеров, то кролики — плохие им приятели, а милорд ваш отец — большой любитель кроликов.

— Вот уж в этом вы ошибаетесь! — пылко возражает Джордж.

Трэверс толкает его, словно говоря: "Попридержите язык". Джордж понимает намек и кротко позволяет мистеру Стину увести себя в уединенное место.

Гости теперь прибывали густой толпой. Тут были не только арендаторы Трэверса, но также фермеры с семьями, жившие в десяти милях от поместья, а также и кое-кто из окрестных джентри и представителей духовенства.

Работники не были приглашены на этот ужин. Трэверс питал особое отвращение к обычаю выставлять напоказ батраков во время еды, будто это животные. Когда он угощал рабочих, то заботился, чтобы они чувствовали себя непринужденно и свободно, а такие люди всегда чувствуют себя свободнее, если их приглашают не для того, чтобы глазеть на них.

— Ну, Летбридж, — сказал Трэверс, — где же молодой гладиатор, которого вы обещали привезти?

— Я привез его. Он был тут с минуту назад, но вдруг улизнул от меня: abiit, evasit, erupit [99] [100] . Я как раз искал его повсюду, когда вы подошли ко мне.

— Надеюсь, — он не увидел среди моих гостей кого-нибудь, с кем хочет подраться.

— Надеюсь, что нет, — неуверенно ответил пастор.

— Он — странный малый, но вам, я думаю, понравится, — конечно, если удастся его найти. А, мистер Сэндерсон, добрый день! Вам не встречался здесь ваш гость?

— Нет еще, сэр, я только что пришел. Моя хозяйка, сквайр, и мои три дочери, а это мой сын!

— Добро пожаловать, — любезно приветствовал их сквайр и, обращаясь к молодому Сэндерсону, прибавил: — Надеюсь, вы любите потанцевать. Выбирайте себе даму, пора открывать бал.

— Благодарю вас, сэр, но я не танцую, — возразил младший Сэндерсон с видом сурового пренебрежения к забаве, которую прогресс разума отбросил со своего пути.

— В таком случае вам почти не о чем будет жалеть, когда вы состаритесь. Однако музыканты заиграли, надо идти к палатке. Джордж, — обратился он к Бельвуару, которому наконец удалось ускользнуть от Стина, — дайте руку Сесилии: мне помнится, вы пригласили ее на первую кадриль.

— Надеюсь, — говорил Джордж Сесилии, пока они шли к палатке, — мистер Стин не обычный тип избирателей, голосами которых я должен заручиться. Не берусь судить, учили его чтить отца и мать или нет, но он, по-видимому, задался целью внушить мне неуважение к моим родителям. Отделав напропалую отца на том основании, что он будто бы предпочитал кроликов людям, Стин напал на мою ни в чем не повинную мать, обвинив ее чуть ли не в ереси, и даже спросил, когда она намерена перейти в католичество, — это все лишь потому, что она перестала брать товары у бакалейщика-протестанта и стала постоянной покупательницей паписта.

— Это хороший знак, мистер Бельвуар. Стин всегда наговорит грубостей перед тем, как оказать услугу. Однажды я попросила его одолжить мне пони, так как мой собственный захромал. Пользуясь этим, он тотчас заявил, что отец мой лжет, воображая себя знатоком по части скота, что он тиран, выжимающий соки из арендаторов, для того чтобы принимать у себя гостей на широкую ногу, и, наконец, дал понять, что большой милостью провидения будет, если мы не доживем до того, что обратимся к нему не за пони, а за пособием из приходских сумм. Я ушла в негодовании. Но пони он прислал. Наверно, он будет голосовать за вас.

— А я, — робко, пытаясь быть галантным, сказал Джордж, в то время как они начинали кадриль, — я подбадриваю себя мыслью, что на моей стороне добрые пожелания мисс Трэверс. Если б дамы могли подавать голос, как это советует Милль [101] , то вы…

— Что ж, я голосовала бы за того, за кого и папа, — просто ответила Сесилия. — Если бы женщинам предоставили право голоса, я боюсь, что в семействах, где они шли бы вразрез со взглядами главы дома, плохо обстояло бы дело с семейным миром.

— Но я думаю, — возразил претендент на членство в парламенте, — что сторонники предоставления прав женщинам ограничили бы их теми, кто независим от мужской власти, например, вдовами и пожилыми девицами, которые подавали бы голос по праву своего личного имущества.

— В таком случае, — сказала Сесилия, — я думаю, они по большей части стали бы держаться мнения того мужчины, которого считали бы авторитетом, а если нет, то выбор их был бы очень глупым.

— Вы недооцениваете здравый смысл представительниц вашего пола.