Сигурд это понимал. Было страшно, но он собрался с духом, хотя глаза уже стекленели льдом, как будто заброшенные в море весла, и позвал:

— Эйнар?

— Да.

— Я умираю.

— Да нет же!

— Помни меня.

— Как же, забудешь такого глупца, — буркнул Эйнар. — Вздумал умирать от поверхностной раны!

— Эйнар!

— Что?

— Мне нужно что-то тебе сказать.

— Для умирающего ты слишком разговорчив.

— Нет, — настаивал Сигурд. — Eg elska…

— Что ты лопочешь, — перебил Эйнар, — совсем как баба! Побереги силы!

По лицу Эйнара было понятно, что разговор окончен, и тогда Сигурд закрыл глаза, а друг понес его на ладью. Там Эйнар ножом стал срезать кожу вокруг древка стрелы, и Сигурд каждый раз выл от боли.

Прорезав достаточно широкое углубление, Эйнар щипцами выдернул стрелу и показал застрявшие на острие волокна мяса едва не потерявшему сознание Сигурду.

— Сван тебя неплохо раскормила, — заметил Эйнар. — У тебя над сердцем жир.

Всю дорогу назад Эйнар полоскал повязки и промывал рану Сигурда, чтобы не попала инфекция. Вроде обошлось — рана хоть и не заживала, зато и не воспалялась. Сигурд даже не заметил, как очнулся и увидел над собой Сванхильд с миской лукового супа в руках.

— Горячее тебе на пользу, — заявила она.

— Я могу уйти. Глупо оставлять больного в доме у беременной женщины.

Она, кажется, изумилась.

— Ты член семьи, и мы даже слушать ничего не станем!

— Но ребенок…

— Пей! Если я учую запах лука в ране, то пойму, что внутри что-то задето.

Следующие несколько дней Эйнар и Браги молились богине исцеления, а Сванхильд все ухаживала за раной Сигурда. Знахарь благословил несколько рун из китового уса в обмен на один из лучших сундуков работы Эйнара и разбросал руны вокруг лавки, на которой лежал раненый.

Кажется, это подействовало — от раны Сигурда луком не пахло. Чуть оправившись, Сигурд первым делом пошел в мастерскую — продырявить одну из целительных рун. Потом протянул ее Сванхильд.

— Ты окажешь мне честь, — произнес он, — если повесишь эту руну на свое ожерелье. Конечно, если не хочешь…

Но она не дала ему договорить, лишь сжала в объятиях и горячо закивала.

Исцеление шло тяжело. Сигурду было трудно поднимать руки, а иногда, в самый неожиданный момент, изнутри простреливала внезапная боль, но вскоре он устал принимать заботливые ухаживания.

И стал помогать Эйнару в новом деле — изготовлении лодки для Браги, чтобы парнишка рыбачил в бухте. Сигурд твердо вознамерился раскрасить каждый дюйм поверхности. Конечно, так украшать лодку вовсе не обязательно, но ему приятно было снова взять в руки кисточку. Работа чрезмерно затянулась, однако Эйнар ни разу не упрекнул друга в медлительности.

Беременность Сванхильд протекала без осложнений, несмотря на возраст, не вполне годящийся для подобного приключения. Когда начались роды, юный Браги помчался за повитухой, а мужчины остались, чтобы помочь роженице. Вскоре в семье появился еще один мальчик — здоровый и красивый, и назвали его Фридлейв.

Убедившись, что с ребенком все в порядке, мужчины решили выпить за свою удачу. Даже Браги разрешили не спать допоздна и осушить немало чаш с крепким элем; теперь, когда в семье появился младший братишка, отец решил, что старшему пора пить как взрослому мужчине.

В комнате горел огонь, пылала ворвань в лампах; Эйнар со смехом наблюдал, как его парень (нынче старший парень, с гордостью заметил он), пошатываясь, добрел до лавки.

— Нет, еще не очень взрослый, — подтрунивал он, а Сигурд воскликнул, что от эля у Браги грудь покроется волосами! Ну, если не грудь, то, по крайней мере волосатый язык поутру обеспечен.

Через пару минут парнишка уже храпел, а Эйнар, убедившись, что жена и новорожденный тоже спокойно спят, удалился в мастерскую. Он вернулся с небольшим свертком и кинул его Сигурду; внутри оказались сушеные грибы.

— А теперь по-настоящему отпразднуем, что боги нам улыбаются!

Каждый съел по паре штук berserkjasveppur (Сигурду не нравилась текстура грибов, но он не стал отказывать другу), а остатки Эйнар вывалил в горшок с элем.

— Остальное мы вскипятим. На вкус гадость, но какой эффект…

Ночь шла своим чередом. Эйнар пытался описать прекрасные, парящие вокруг узоры, а Сигурду сделалось ужасно смешно. От его восклицаний Сванхильд несколько раз удивленно поднимала голову, но ничего не говорила и снова засыпала. Мужчины пили, пока горшок с грибным отваром не опустел, а потом доели разваренную жижу.

— Молодец, что подарил Сван руну для ожерелья! — зевнул Эйнар. — Жаль, я сам не подумал…

— Она за мной ходила, — отозвался Сигурд. — Как и ты!

— Пора ей что-нибудь подвесить на шею и от тебя.