Ковок-ма вспомнил о том, как Хорек вспылила сразу после того, как он исцелил ее.

— Я вижу мудрость в твоих словах, — со вздохом проговорил он.

— Ты перестанешь вести себя странно? — спросил Зна-ят.

— Хай.

Зна-ят улыбнулся.

— Ты всегда больше думал о других, чем о себе, вот почему тебя так сильно уважают. Я горд тем, что я в родстве с тобой.

— Такие слова согревают мне грудь, — ответил Ковок-ма. — Я рад, что ты поговорил со мной.

На следующее утро Тарен осмотрела спину Дар. Она поразилась, увидев, что раны затянулись коростой, а кожа вокруг них потеряла припухлость.

— Карм милостива к тебе, — сказала она. — Многие девушки умерли после порки. Но шрамы у тебя останутся.

— Мерданту Колю это будет все равно, — заметила Нена. — Когда она будет ложиться на спину, шрамов видно не будет.

Дар бросила на Нену укоризненный взгляд. Нена в ответ улыбнулась.

Дождь закончился, и солдаты рано снялись с места. Направляясь к расквашенной дороге, Дар видела, как крестьяне возвращаются к тому, что осталось от их припасов. Им предстояло трудное лето и еще более тяжелая зима. И все же они не сопротивлялись, поэтому другие их пожитки не тронули.

Ну а за свои старания Нена и Кари получили только по кругу колбасы.

Дар пошла рядом с Лораль. Они снова подружились, но разговаривать с Лораль Дар было зачастую нелегко. Слишком многие разговоры были болезненны. Дар не расспрашивала Лораль о доме, о родных, потому что они были потеряны навсегда. Предстоящие роды казались не благословенным, а зловещим событием. Теперь верхом блаженства для обеих стали еда и отдых, но и того и другого им недоставало. И все же они могли молча выказывать друг другу поддержку, а это Дар было нужнее всего.

К полудню Лораль изнемогла от пешей ходьбы. Когда стало ясно, что она думает только о том, что нужно держаться на ногах, Дар отстала, чтобы поговорить с Ковоком. Она сожалела о тех словах, которые сказала ему напоследок, и о том, что не поблагодарила его за целительство. На этот раз Ковок дошагал до передовой шеренги орков.

— Шашав, Ковок-ма («Спасибо, Ковок-ма»), — сказала Дар.

— Говорить со мной как вашавоки, не говорить на наречии матерей.

— Даргу нак мут («Хорек — мать»).

— Не говорить так!

— Кам («Почему»)?

— Ты другой. Ты вашавоки.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что это так быть. Я глупый быть, что говорить с тобой, глупый, что давал тебе снадобья. Заканчивать разговор. Ты уходить.

Дар смотрела на Ковока, не веря своим глазам и ушам, но орк явно принял твердое решение. Поняв, что он не заговорит с ней, Дар возвратилась к женщинам. Только тогда Ковок-ма тихо вздохнул.

Поход продолжался до самого вечера. Шилдрон остановился около покосившейся крестьянской хижины. Либо тут жила очень бедная семья, либо крестьян предупредили о приближении солдат, потому что кладовая оказалась почти пустой. В тот вечер хорошо поели только офицеры; всем остальным досталась каша. В сумерках Дар и Нена понесли ужин на стоянку орков. Когда они вошли за ограду из сучьев, Дар прошептала:

— Орки ведут себя странно. Будь готова бежать.

Женщины остановились перед сидящими на земле орками.

— Саф накур Мутц ла, — произнесла Дар. («Пища — дар Мут ла».)

— Шашав Мут ла, — в один голос отозвались орки. («Спасибо, Мут ла».)

Дар шепнула Нене:

— Не давай им пока кашу. Я скажу еще кое-что. — И Дар обратилась к оркам на их языке: — Уркзиммути говорят — я не мать. Значит, не мать не даст вам эту еду. Нет Мут ла. Нет матери. Нет еды. — После этого она тихо сказала Нене: — Теперь пошли.

— Почему?

— Они злятся. Пошли, пошли.

Обе девушки отвернулись и были готовы уйти, но Ковок-ма прокричал:

— Стоять!

Дар крикнула в ответ:

— Тва мут. Тва саф («Нет матери. Нет еды»).

Ковок-ма встал, сделал глубокий вдох и заревел.

— Беги! — крикнула Дар Нене, и больше ту уговаривать не потребовалось. Она опрометью бросилась прочь. Дар с места не сдвинулась. Ковок-ма зашагал к ней, и она испугалась, что он ее убьет.

— Прислуживать нам!

— Укради эту пищу! — крикнула в ответ Дар. — Я не дам ее вам.

Ковок-ма выхватил меч. Дар зажмурилась, ожидая, что вот-вот увидит Темную тропу.

— Почему? — вопросил Ковок-ма. — Почему ты делать это?

Дар открыла глаза. Ковок-ма опустил меч.

— Потому что нельзя, чтобы было и так и эдак. Вы хотите, чтобы я вам прислуживала, но говорите, что я — не мать. Если это так, пусть вам прислуживают бородатые вашавоки. А мне надоело.