— Пить хочешь? — пробормотала Дар и стала по капельке поить ребенка водой.

Она так заботливо смотрела на девочку, что идущего по дороге мужчину заметила только тогда, когда тот был уже слишком близко. С тревогой Дар увидела, что мужчина, одетый по-крестьянски, держит в руке меч. Дар ускользнула в заросли вереска, встала на четвереньки и, пятясь, отползла подальше. Шагах в двадцати от дороги она замерла и стала ждать, когда незнакомец пройдет мимо. От страха ее слух обострился. Она слушала звук шагов. Громче, громче… Человек остановился.

— Я тебя видел, — прозвучал его голос. — Зачем тебе прятаться?

Дар молчала и сидела тихо. Зашуршал вереск.

— Я тебе зла не желаю, — проговорил мужчина. — Может, даже помочь смогу.

Фрей расплакалась. Дар стала пытаться успокоить ее, и тут прямо перед ней остановился мужчина с небольшим заплечным мешком. Перепачканная в дорожной грязи одежда, бородатый, угрюмый, как всякий солдат. Он улыбнулся Дар, но улыбка не тронула его волчьих глаз, и еще Дар заметила, что рука мужчины сжимает рукоять меча.

— Видок у тебя не очень, — отметил мужчина, глядя на заляпанные грязью ноги Дар. — Куда путь держишь?

— Это мое дело, — ответила Дар, поднялась и выпрямилась.

— Это точно. А я другого и не говорил. — Мужчина уставился на разбухшую грудь Дар. — У тебя там ребенок, что ли? — Он шагнул ближе. — Поглядеть можно? Страсть как малюток люблю.

Дар опустила глаза, посмотрела на Фрей. Стоило ей отвести взгляд от мужчины, как тот грубо сорвал повязку с ее головы. Увидев клеймо, он осклабился.

— Это на пять сребреников потянет.

В следующий миг он ухватил Дар за ворот и вынул меч. Дар размахнулась и заехала разбойнику котелком по лбу. Злодей застонал, покачнулся и отпустил Дар. Она снова замахнулась и на этот раз с такой силой стукнула разбойника по голове, что у котелка отвалилась ручка. Мужчина рухнул ничком в кусты вереска. Дар схватила меч и, поддев им злодея, перевернула его на спину. На лбу у него чернела кровавая вмятина, остекленевшие глаза выпучились.

Фрей надрывалась от плача, она оторвалась от груди Дар и соскользнула. Дар уложила ребенка удобнее, успокоила и решила посмотреть, нет ли у убитого ею разбойника какой-нибудь еды. Повернув труп на бок, она заглянула в его заплечный мешок и увидела пряди человеческих волос. Дар не стала ничего искать.

Вооружившись мечом охотника за головами, Дар дальше пошла спокойно. Несколько встречных обошли ее стороной, потому что вид у нее был грозный и отчаянный. Если кто и догадывался, что под повязкой на ее лбу таится клеймо, люди делали вид, что ничего не замечают. Весь день Дар шла по следам шилдрона и к сумеркам догнала его. Женщины уже накормили солдат и орков ужином и мыли посуду.

Нена первой заметила Дар.

— Дар! А где Лораль?

— Она идет по Темной тропе.

— А ее ребенок?

— Вот, девочка.

Женщины бросились к Дар, и она вытащила из-за пазухи малютку Фрей.

— Жаль, что это девочка, — вздохнула Тарен. — Крестьяне охотнее бы взяли мальчика.

— Мы могли бы сами ее вырастить, — сказала Кари.

— Никто из нас ее не выкормит, — возразила Тарен. — Да если бы и смогли — не место тут для грудного младенца.

Нена бережно прикоснулась к маленькой ручке Фрей.

— Она совсем крошка.

— Крошка, — согласилась Тарен. — И беспомощная к тому же. Пойди скажи мерданту, что Дар вернулась с малюткой.

Дар неотрывно смотрела на девочку, и ее вдруг охватила тоска. Несправедливость, преследовавшая Лораль, перешла по наследству к ее младенцу.

— Как же это нечестно, — прошептала Дар.

На ее плечо легла рука.

— Это и есть ребенок? — спросил мужской голос.

Дар вздрогнула и обернулась.

Мердант Коль взглянул на младенца.

— Похожа на мать.

Мердант Коль выехал из лагеря на заре. Пришпорил лошадь, погнал ее галопом. Спешить было незачем, но скорость создавала нужное впечатление у солдат. Он пустил лошадь рысью только тогда, когда перевалил через вершину холмистой гряды и воины перестали его видеть. Стоило лошади сменить поступь, как младенец на руках у Коля расплакался.

— Тихо! — прикрикнул Коль на малютку голосом, больше подходящим для усмирения солдат, чем грудных детей. Но ребенок продолжал плакать.