На следующий день Оке заложил костюм и двинулся прямиком на Центральный вокзал, спеша купить билет, прежде чем пересилит искушение истратить деньги на что-нибудь другое. Потом он пошлет телеграмму домой, уложит вещи и сообщит друзьям и хозяйке о своем решении покинуть город «больших возможностей».

Ночью выпал долгожданный снег, очистив воздух своими пушистыми хлопьями. Мостовая Васагатан покрылась бурой слякотью, зато часы у вокзального здания и обе круглые медные башенки на площади Норра Банторгет оделись в ослепительно белые снеговые шапки. Если Акселю, Геге и Рашпилю повезло, то они в этот момент орудуют лопатами где-нибудь на улице или на набережной.

В билетном зале какой-то незнакомый человек окликнул Оке:

– Вы не купите у меня залоговую квитанцию? Я заложил совсем новые часы, но остался без денег, а мне надо купить билет на вечерний поезд в Упсалу.

– Знаю я эту сказку! – ответил Оке, становясь в очередь у кассы.

Залоговая квитанция! В самом деле, на что она ему в Нуринге? Его осенила счастливая мысль, и он побежал вдогонку за ловкачом с «новыми часами», который уже искал покупателей в другом конце зала.

– Послушай-ка! Не купишь ли ты у меня квитанцию – ни разу не ношенный костюм, отличный материал.

– Я не люблю, когда первый попавшийся обращается ко мне на «ты».

– Ладно, не представляйся! Отдам за пятнадцать крон. Все равно ты неплохо заработаешь.

Ошарашенный напористостью столь юного коллеги, свободный предприниматель даже слегка растерялся.

– Ты только не размахивай бумажкой! И так уже фараон на нас косится, – предостерег он.

Все же опытный комбинатор взял свое – после непродолжительных переговоров они сошлись на десяти кронах. Для Оке эти деньги все равно были настоящей находкой. Теперь он, если захочет, может остаться в Стокгольме еще дня на два. Вдруг в последний момент подвернется работа?!

Он отложил покупку билета и направился вместо этого в столовую, какие обычно располагаются на вторых этажах старых домов с просторными комнатами. «Частная столовая Марианны» славилась своими бутербродами и закусками. Готовясь к приходу своих постоянных клиентов, хозяйка столовой отправилась в традиционный обход и с ужасом обнаружила, какому опустошению подверглись только что расставленные блюда и подносы. Сколько намеревается еще проглотить этот худой приземистый юноша? Хорошо, что горячие блюда подаются порционно, не то с такими едоками она бы быстро прогорела!

Оке заставил себя есть возможно медленнее, чтобы продлить удовольствие.

Когда он снова вышел на улицу, город показался ему совершенно переменившимся. Белые крыши и припудренные снегом деревья в парках были озарены новым, радостным светом.

Еще горели уличные фонари, и только разносчики газет успели оставить свои следы на заснеженной Каммакаргатан. Оке поглядел в обе стороны, потом поднял глаза на фасады домов. Повсюду темные окна с опущенными занавесками… Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он подбежал к ближайшему киоску, выбрал в ящике несколько газет, сунул их под пальто и вернулся в подворотню. «Нужен мальчик-рассыльный. Есть возможность обучиться специальности», – гласило объявление фотографии, расположенной где-то в Эстермальме. Оке вернул газеты на место. В фотографию предлагалось обращаться от восьми до девяти – на этот раз он постарается быть первым в очереди.

Жители Эстермальма просыпались поздно. Больше часа он стоял в одиночестве и мерз у дверей фотоателье, пока не появилась молодая женщина, которая принялась отпирать двери.

– Вы чего ждете? – поинтересовалась она.

– Ищу работы и решил, что лучше прийти пораньше.

– Место уже занято.

– А ваше объявление в сегодняшней газете?

– Место было занято еще вчера, вечером. Произошло какое-то недоразумение – объявление должно было быть снято, – объяснила она с деланным сожалением в голосе.

У Оке даже не хватило сил разозлиться. Охваченный тупым отчаянием, он побрел в сторону Стюреплан. Какое число сегодня? Восемнадцатое февраля…

Близится новый месяц, а он все еще не знает, как наскрести денег для оплаты комнаты или билета домой, покупку которого откладывал со дня на день. Единственный оставшийся у него предмет, подходивший для превращения в звонкую монету, – псалтырь, подарок ко дню конфирмации, уложенный в чемодан по настоянию бабушки, – дал ему семьдесят пять эре в букинистической лавке, специализирующейся на религиозной литературе. Этого хватило на кашу к завтраку, но вскоре голод вспыхнул снова, обжигая внутренности изнуряющим пламенем. Остается испытать еще один выход – биржу труда, в которой Геге стоит на учете уже не первый год…

Сначала он попал в комнату ожидания с голыми стенами, окрашенными в неприветливый сине-зеленый цвет. На длинных деревянных скамьях вдоль стен сидело десятка два безработных; они не сводили глаз с черной доски, на которой записывались сведения о случайной работе. Оке попробовал выяснить, кто последний в очереди на регистрацию.

– Заходи прямо в контору. Мы уже все получили свои жетоны.

За столом сидел мужчина в темном халате, роясь со скучающим видом в картотеке. Оке пришлось простоять довольно долго, прежде чем служащий соизволил поднять взор и обратиться к нему с вопросами: