— Крофт! — кустистые брови Гроссмейстера поползли вверх. — Опять! Мало нам неприятностей от этой семейки!..

Вновь самодовольная улыбка на экране. Бокал с шампанским в руке Гроссмейстера дрогнул.

— О-о, девчонка не опасна, как ее отец. Хотя и любит пошуметь.

— То есть? — брезгливо осведомился человек в кресле. — Чем она занимается?

— Черной археологией. Она — расхитительница гробниц.

Гроссмейстер скривил губы, плечи слегка дернулись.

— Вижу, страсть к археологии в генах у этого семейства. Ладно… У вас есть какие-либо проблемы?

Пауэлл на миг задумался.

— Нет, Ваше Высочество. Все идет по плану, собираюсь в экспедицию.

Гроссмейстеру явно хотелось сказать своему собеседнику какую-нибудь колкость — а то и гадость, но он недаром был Гроссмейстеров

— Да пребудет с вами Чистый Свет! — его голос сгустился, набрал силу. — Обо всем докладывайте немедленно — и только мне. Лично!

— Есть! — по-военному отчеканил Пауэлл.

Когда экран погас, человек в кресле внезапно хмыкнул. А еще говорят, что англичане — люди сдержанные, воспитанные! А этот? Шут гороховый, Панч-Петрушка!

…Когда все будет кончено, этого Петрушку — первого!

Мало кто из знакомых догадывался о настоящем роде занятий графа Андреа Скакки, потомка древнего, но давно уже ничем не знаменитого рода. Для большинства он был просто средней руки банкиром. Ну, душа общества, весельчак, мастер петь комические куплеты. Не очень удачливый в делах, правда, что и вынудило потомка древнего рода отдать родовое гнездо под музей. Ни в чем плохом и тем более позорном за всю свою жизнь граф замечен не был. Даже сплетен про него не ходило. С мафией дел не имел, наркотики не перевозил, «грязных» денег, в отличие от своих коллег-банкиров, чурался.

А еще его жалели женщины. А как не пожалеть? Все знали, что в результате сложной операции, перенесенной после автомобильной катастрофы, граф… Граф, увы, перестал ощущать радости жизни в полной мере — в той самой, которая так важна и для женщин, и для мужчин. Бедный, бедный Андреа Скакки! У него никогда не будет наследников… И если бы только это!..

Граф не обращал внимания на досужие сплетни. Мало того, дамы изрядно бы удивились, узнав, что первоисточником пикантных слухов был сам Скакки. На подобное он был мастер. Графу требовалось, чтобы любопытные женские носы держались подальше от тайн, скрытых в графском палаццо. На самом же деле синьор граф не испытывал ни малейших затруднений по части прекрасного пола, однако решать подобные вопросы где-нибудь в другом городе, а то и путешествуя вокруг света — инкогнито, конечно. В нескольких городах Италии у него были дома и домишки, где он раз или два в неделю весело проводил время. Имелась кое-какая недвижимость в Швейцарии, во Франции, в Испании, США и Аргентине… Впрочем, не это было главным в его непростой жизни.

А главным было то, благодаря чем Скакки носил титул Его Высочества Мощи и Силы Гроссмейстера Ордена иллюминатов. А это давало многое, в том числе, конечно, средства. Денег хватало и на общественную деятельность и на невинные шалости, и на шалости не такие уж невинные…

К иллюминатам Андреа примкнул в юности, в бурные шестидесятые, когда нужно было определять будущую жизнь. В силу своего рождения граф Скакки не мог сочувствовать левому движению. Его семья, в прошлом близкая к дуче и королевскому двору, серьезно пострадала после падения Муссолини и упразднения в Италии монархии. У Скакки были конфискованы почти все средства, нажитые, как гласило постановление Верховного Суда республики, «нечестным и неправедным путем».

Бог отвернулся от Скакки. За это Скакки отвернулись от Всевышнего. Отец Андреа вступил в одну из масонских лож, попытавшись привлечь к обществу вольных каменщиков и своего единственного сына. Не вышло — Скакки-младший оказался настроенным куда более радикально. Масоны с их «тихой» властью через внедренных в правительства и парламенты людей? Власть под маской, власть без славы?

Увольте!

С иллюминатами молодой граф познакомился совершенно случайно. Случилось так, что в университете Андреа увлекся фигурой знаменитого Джузеппе Мазини, хоть и радикала, зато человека сильной воли и сильной руки, решив написать о нем докторскую диссертацию. Как-то, работая в библиотеке над очередным документом, он обратил внимание на высокого худощавого синьора, пристально наблюдавшего за ним уже не первый день. Заметив, что Андреа на него смотрит, худощавый синьор решительно подошел к его столу.

— Добрый день, — коротко кивнул он. — Разрешите присесть рядом с вами?

«Наверняка какой-нибудь извращенец, — зло подумал молодой граф. — Этого мне только не хватало!»

— Я не извращенец, — усмехнулся мужчина, словно прочитав его мысли. — Зато можно сказать, что я ваш будущий друг.

— Вы так уверены? — хмыкнул Андреа, но синьор, казалось, не заметил насмешки.

— Я внимательно читал ваши публикации о Мазини…

— В самом деле?

Скакки, будучи, как и всякий начинающий ученый, очень тщеславным, немедленно забыл все свои сомнения.

— Да, — вновь кивнул худощавый. — Елей лить не буду. Много вздора! Мазини у вас чуть ли не по водам ходит. Но вот ваша трактовка его отношений с масонами, а особенно комментарии к переписке с главой Шотландского круга Вольных каменщиков Северо-Американским Штатов Альбертом Пайком заслуживают внимания. Да, молодой человек, у вас правильная точка зрения на многие вещи. Это ваши собственные воззрения или так, переосмысленные цитаты?

— Конечно, собственные! — удивился Андреа. — Ведь эту переписку ни в одной монографии всерьез не…