– Да нет, расскажи.

– Я… пел.

– Что же ты пел, Арчи?

– Ну… “В лесу родилась елочка…”… знаешь, как в детстве… нас этой песне в детском саду учили. А я русского языка тогда совсем не знал. Для меня это были просто звуки. Без всякого значения и смысла. Но волшебные! Потому что Новый год… мандарины и шоколад… и вообще, такое чувство, что происходит чудо.

Я улыбнулся и кивнул головой.

– Пойдем со мной.

Он встал. Мы прошли по циклопическому сараю корпуса птицефабрики к кучке закутанных кто во что мужчин – в расположение Шалинского истребительного батальона. Я окликнул одного из подчиненных, который участвовал в последней продуктовой экспедиции.

– Адам!

– Что, Тамерлан?

– Принес?

– Да, все принес.

И показал на картонную коробку.

Мы открыли.

В коробке были мандарины, апельсины и конфеты в блестящей фольге.

Кто-то из моих ребят воткнул в выбоину бетонного настила ветвистую палку. Мы развесили на ней тряпки, фляжки, клочки цветной бумаги и бикфордов шнур вместо серпантина.

Я посмотрел на часы и поздравил:

– С Новым годом, товарищи!

– Аллаху Акбар – отозвался нестройный хор голосов.

– Аллаху Акбар!

Вопили мы, потрясая оружием, когда въезжали в Шали 9 января 2000 года.

По атагинской дороге мы въехали на уазиках и грузовиках, нас было больше сотни. Около ста двадцати человек. В российских источниках существуют значительные расхождения по поводу численности бандгруппировки, занявшей город. Сначала они писали правду: сто двадцать боевиков. Потом, после победной реляции, цифру пришлось изменить.

Иначе получалось: в Шали вошло сто двадцать боевиков, из них четыреста было уничтожено.

Когда заметили нестыковочку, стали говорить о нескольких сотнях. Постепенно численность нашего отряда довели до полутора тысяч.

Когда мы заняли родной город, наши ряды пополнились. В частности, к моему истребительному батальону присоединились резервисты, из тех, что получили оружие, но на птицефабрику не явились, остались дома. Несколько десятков таких бойцов поступили в мое распоряжение, а всего присоединилось до сотни. Но полутора тысяч мы никак не смогли бы набрать.

Мы сдали Шали без боя, мы взяли его без единого выстрела. Если не считать беспорядочной пальбы в воздух, которой мы сопровождали свое возвращение, как будто это был ловзар, свадьба.

Мы проехали два укрепленных блокпоста, нас никто не пытался задержать, и мы посты не штурмовали. Я не знаю, почему федералы не пытались остановить наш отряд на блокпостах. Я не уверен в том, что коридор был куплен. Может, был куплен – если да, то это решалось не на нашем уровне. А может, федералы просто выполняли генеральное распоряжение своего руководства: избегать прямых боестолкновений.

Так или иначе, но русские просто закрылись на своих постах и не стреляли в нашу сторону, а мы не стреляли по ним. Мы палили в воздух, да.

Перед этим был бой. Но в другой стороне.

Зря мы думали, что наш штаб просто забыл про нас и что федералы только случайно не обнаружили наш лагерь на птицефабрике. Оказалось, что по плану штаба велась тщательная дезинформационная работа.

Да, я не знаю всего. Каждый из нас обладал только той долей информации, которая была необходима ему для осуществления общего плана. Моей задачей было командовать истребительным батальоном, я знал только, что мы должны на время занять Шали и произвести как можно больше шума, по возможности избегая боев и потерь, а потом организованно отступить.

И мы заняли Шали. Мы расположились в самом центре. Мой батальон дислоцировался в здании средней школы № 8. Эта школа располагалась в удобном месте, рядом с центральной площадью и административными зданиями.

А еще это была та самая школа, в которой я учился. Так получилось.

Наши бойцы заняли еще одну школу, № 3, чуть подальше от центра, и здание администрации.

Федералы забаррикадировались в комендатуре.

На самом деле это была не комендатура. Комендатурой ее просто называли в просторечье. Если быть точным, это ВОВД – временный отдел внутренних дел.

Через дорогу от центральной площади города Шали, той самой, где раньше стоял памятник Ленину и трибуна – памятник Ленину убрали еще при Дудаеве, а трибуну оставили – и где в советские времена проходили парады на 1 Мая, 9 Мая и 7 Ноября, через дорогу от площади памятник погибшим в Великой Отечественной войне и Вечный огонь у мраморной доски с именами павших. Слева банк, а чуть дальше располагался магазин культтоваров, там продавали книги, я часто заходил после школы купить томик стихов Есенина или академические переводы древних восточных текстов. Еще дальше за магазином – ФСБ и ВОВД. ВОВД занял помещение бывшего райпо, трехэтажное здание. Вот это райпо и называли “комендатурой”, там собрались федералы, укрывшись за мешками с песком.