Когда отец решил, что мальчики Тагэре должны расти вместе, капитан гвардии Артур Бэррот взялся учить их военным премудростям. Рыцарь обещал Шарло, что со временем он станет драться не хуже Руна, но пока шестилетняя разница дает себя знать. Артур говорит, что возлагает на них с Филиппом большие надежды, и Шарло ему верит. Бэррот никогда и никому не лжет, так говорит отец, да и сам Шарло видит, что капитан — человек слова. Он сказал, что научит их всему, что знает сам, значит, научит, а Рито Кэрна сделает его байланте и покажет атэвские конные трюки… Когда отец вернется, нужно попробовать сесть на Садана, и будь что будет!

На учебную площадку Шарло прибежал первым. И это было странно, обычно Артур Бэррот их уже ждал. Капитан гвардии никогда не позволял себе опоздать, но прошла десятинка, другая, третья, а Бэррота все не было. Подошли Филипп с Этьеном и тоже удивились. Обрадованный Ларрэн уселся прямо на сухую траву у разогретой каменной стены, вытащив какой-то свиток, Алек с Леоном затеяли шуточный поединок, а Филипп приветливо улыбнулся младшему кузену:

— Попробуем на шпагах?

Еще бы! Странный крик был забыт, продержаться против графа Рунского хотя бы десятинку — уже победа! Шарло весь отдался бою и понял, что что-то не так, лишь когда Филипп резко отступил назад, повернулся и опустил вниз шпагу, прекращая сражение. Виконт Тагрэ убрал клинок в ножны и, обернувшись, увидел лейтенанта Паже, замещавшего Артура Бэррота, когда тот отсутствовал.

— Мои сигноры, — обычно веселый офицер выглядел прямо-таки убитым, — я должен вам сообщить… Случилось несчастье. Монсигнор Артур умер.

— Когда? — Шарло сам не понял, как у него вырвались эти слова, тем более ответ он уже знал.

— Около двух ор назад.

Так и есть! Но почему кричала женщина?

— Сигнор Паже, — Филипп уже справился с собой, — как это произошло?

— Неизвестно, — отрезал лейтенант и с явным отвращением добавил: — Там медикусы, городская стража и синяки…

— Убийство? — предположил всезнайка Леон.

— Ерунда… Не знаю… Да, Проклятый меня побери! — рявкнул дипломатичный вояка. — Все умерли.,. Капитан, его сигнора и канцлер в придачу… Короче, плохо дело. Так что до возвращения Его Величества и с завтрашнего дня с вами заниматься буду я, а сегодня не получится, да и гроза собирается…

Гроза и вправду собиралась. Небо стало черным, низким и хмурым, зато стены дворца сверкали прямо-таки ядовитой белизной. Сочетание клубящейся, давящей тьмы и нестерпимого света пугало, а может, дело было в жутком известии. Артур Бэррот мертв. Убит, как сказал лейтенант Паже, но у Артура не было собственных врагов. Только враги короля и королевства. Шарло растерянно посмотрел на Филиппа.

— Плохо, — кузен был не на шутку расстроен, — мне это не нравится…

Закончить ему не дали. На оружейном дворе появилась Элеонора Вилльо со старшим сыном, и мальчику захотелось оказаться где-то в другом месте. Нет, робким виконт Тагрэ не был, но в присутствии этой женщины ему было мучительно неловко, причем не за себя, а за нее. Бывшая королева была лживой во всем, начиная с краски на лице и кончая улыбкой. Говорят, когда-то она была красавицей. Наверное, если ее дочери похожи на нее; но если они через сорок лет станут такими, как мать, лучше бы им походить на кого-то другого. Элеонора медово улыбалась, она была даже более ласкова, чем обычно.

— Мои дорогие, как я рада видеть вас всех! Филипп, Алек, я приехала за вами. Его Величество разрешил мне провести оставшиеся до его возвращения дни вместе с вами в летней резиденции.

— Но, матушка, — Филипп отнюдь не казался обрадованным, — дядя Александр нам ничего не сказал, а у нас занятия…

— Ваш брат Жорес поможет вам овладеть рыцарской наукой не хуже, чем Артур Бэррот, — возразила Элеонора, — а мое письмо Его Величество получил, уже покинув Мунт. Я могу показать ответ, но если сын не верит матери…

— Я верю вам, матушка, просто это несколько неожиданно. Может быть, мы с братом приедем к вам завтра или послезавтра?

— Неужели мое общество вам в тягость?

На это мог быть лишь один ответ. Бедный Филипп свято исполнял данное отцу обещание уважать и поддерживать мать, хотя давалось это ему непросто, а единоутробных братьев он откровенно ненавидел, особенно Жореса Аганнского. Кузен хмуро кивнул и вместе с Алеком последовал за Элеонорой, но с полдороги вернулся.

— Шарло, знал бы ты, как мне ехать не хочется, но я должен. Ты… Ты проводишь Артура?

— Если меня пустят, но до приезда отца его не похоронят, ты же знаешь. Они были друзьями, а сигнора — сестра Рафаэля.

— Знаю. Скажи, ну почему я должен врать?! Я не хочу ехать к матери, а братцев Гризье терпеть не могу. Хорошо тебе…

— Филипп! — Бывшая королева с нетерпением смотрела на сына, тот вздохнул и сжал плечо Шарля:

— Когда я вернусь, закончим наш поединок.

— Конечно.

Кузены ушли, лейтенант Паже тоже. Леон задирал Этьена, тот, не обращая на младшего братца никакого внимания, продолжал читать, а Шарло никак не мог оторвать взгляда от обитой медью калитки, за которой скрылся Филипп. На душе было мерзко, и он сам не понимал почему. Сверкнуло, оглушительно ударил гром. Виконт Тагрэ поднял голову. Небо стало совсем жутким, солнце скрылось, ветер взметнул тучи пыли и листьев, чуть ли не вдвое согнув молодой тополек, но дождя, дождя еще не было.