— Геро это знает?

— Думаю, да. Я ей никогда не лгал, она меня приняла таким, какой я есть, а я принял ее. Эстель Оскора и Скиталец… Мы отражение друг друга, до тихой гавани нам не добраться, да и не нужна нам тихая гавань. Но хватит об этом, пора возвращаться. Нужно заехать в Кер-Рене, вот уж учудили мои землячки с названием… Потом — в Мунт и в Варху.

— Да, конечно, — Клэр с сожалением взглянул на золотой цветок, — ты прав, мы слишком задержались. Но ты видел больше, чем рассказал.

— С чего ты взял? — поднял бровь Рене.

— Ты заговорил о вещах, никак не связанных с этими мерзкими развалинами, но ты был со мной слишком откровенен. Значит, что-то произошло.

— Вот и скрывай что-то от художника, — Рене тряхнул серебряными волосами и улыбнулся, — да, я там кое-что понял — вернее, кое о чем догадался, но эти догадки пока останутся при мне. А тебе лучше остаться с Эмзаром. Мы прогоним тех, кто точит зубы на Тарру, но мы не сможем вернуть ей красоту, а ты сможешь. Я следил за тобой довольно долго — заставлять тебя шпионить глупее, чем возить на Гибе дрова или колоть орехи об Жана-Флорентина.

— Когда мы победим, тогда я с радостью…

— Никакого «когда мы». Это твое последнее путешествие, Клэри. Дальше каждый будет делать то, для чего он родился. Я убивать, а ты спасать Красоту.

— Спасать Красоту?

— Ну, наш каменный друг как-то брякнул, что мир спасет Красота. Что-то в этом есть, но, чтобы Красота спасла нас, мы должны спасти Красоту…

— И все же, Рене, что ты там нашел?

— Я нашел то, что нашел, и большего не скажу ни тебе, ни Эмзару…

2895 год от В.И.

Ночь с 18-го на 19-й день месяца Собаки

АРЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ МУНТА

Дождь кончился, но похолодало. В такую погоду днем лучше всего сидеть у камина, попивая подогретое вино, а ночью спать под меховыми одеялами и видеть сны о лете. Только безумцам могло прийти в голову в такой холод ночевать на открытой террасе, довольствуясь лунным светом, но изнеженная Элеонора Вилльо упрямо дрожала в кресле у засыпанных листьями ступенек, наблюдая, как ее брат мечется по мраморному полу. Наконец сигнора не выдержала:

— Фернан, прекрати бегать.

— Если я сяду, ничего не изменится. Твой сын должен был объявиться еще прошлой ночью.

— Дождь, — подал голос Жорес, оседлавший балюстраду, — развезло дороги, ничего страшного.

— Ты сам не веришь в то, что говоришь.

— Если ты будешь бегать, а мать на всех бросаться, Базиль не появится. Мы в любом случае уже или выиграли, или проиграли. Нужно ждать.

— А больше ты ничего не посоветуешь? — огрызнулся граф.

— Больше? — Жорес засмеялся. — Могу и больше. Выпей вина с мяуном[19] и ложись спать. Даже если Тартю разбит, ну и что? Мы-то здесь при чем? Что мы сделали дурного? Приехали, не сказавшись, повидать мальчишек, так это еще не измена. Да, мать обманула Филиппа, но горбун знает, что без его драгоценного приказа племянники никуда не поедут, а бедная вдова надеялась, что, проведя с ней пару кварт, сыновья станут к ней добрее…

— Ага. Горбун прослезится, глядя на ее горести, а потом спросит о Бэрротах.

— Ну тут сам Проклятый ногу сломит, — огрызнулся Аганн, — хотя я за них рад, хорошо, что сдохли! Жаль, не раньше, но я тут ни при чем, чтоб вы это знали. Может, Рогге постарался или святые сестрицы… С них станется.

— Рано, они не могли получить никаких известий.

— А я мог?! Почему я, а не какая-нибудь дура, от несчастной любви траванувшая красавчика Артура и его жену? Бывают же совпадения…

Ответить Реви не успел: послышались торопливые шаги и голос Базиля. Граф Мо никогда не умел разговаривать тихо, особенно если был взволнован или пьян.

— Можете возрадоваться, — вместо приветствия прокричал младший из братьев Гризье, — Тартю будет здесь дня через четыре, я заезжал в Мунт, потому и задержался! Что у вас тут, Проклятый побери, творится?! Пожары, похищения, убийства…

— Сначала расскажи, что в Гразе! — прикрикнул Жорес. — Мы его ждем, а он…

— А он выполняет приказы Их Величеств. Новых, разумеется. Да и не мог я позволить Трюэлю себя опередить, если его понесло в Мунт.

— Трюэль жив? — быстро переспросила королева. — Который? И кто еще?

— Больше, чем вам хотелось бы, матушка. — Базиль поцеловал Элеоноре руку, взял из рук дядюшки кубок с вином и залпом выпил. — Устал… Холод, грязь, спать хочу, пропадаю.

— Хватит паясничать, — велел Аганн, — говори.

— Все получилось, хотя был момент, когда Тартю небо с овчинку показалось. Фронтерцы не довели дело до конца и бросились грабить обоз из Гартажа, Рогге колебался, а король собрал всех, кого мог, и бросился в атаку. Клянусь, Тартю обгадился! Вообще-то наша Нора заслуживает супруга покрасивее; я уж не говорю о том, что сомневаюсь в его мужественности, — борода у него почти не растет, и…