— Я не могу взять в толк, принцесса Зошина, почему вы все время задаете столько вопросов!

— Мне нравится учиться, фрейлейн, — отвечала Зошина.

— Но вам следует ограничиться предметами, полезными для женщин!

— И какими же?

— Цветы, картины, музыка и, конечно, умение очаровывать мужчин, — ответила фрейлейн с кроткой застенчивой улыбкой.

Зошина не удивилась, когда вскоре после этого разговора герцогиня заметила, что эта гувернантка, весьма привлекательная особа, кокетничала с одним из офицеров караульной службы.

Ее тут же уволили. С тех пор их гувернантки всегда оказывались уже в возрасте и, как правило, весьма некрасивыми.

Сейчас Зошине приходило в голову, что не только гувернантки, но и фрейлины ее матери, все женщины, подолгу находившиеся при дворе, никогда не отличались приятной внешностью.

Она уже не сомневалась, что это делалось преднамеренно, из-за чрезмерного интереса ее отца к представительницам прекрасного пола.

— Неужели мама и ко мне его ревнует? — думала Зошина. — Это же просто невероятно!

Как-то она спустилась в кабинет, чтобы показать отцу новое платье, сшитое специально для официального визита. Герцог осмотрел дочь и одобрительно заметил:

— Что ж, хоть мне и пришлось быть отцом четырех дочерей, но по крайней мере все они бесспорные красавицы!

Зошина улыбнулась ему:

— Спасибо, папа. Я рада угодить вам.

— И ты угодишь Дьеру, иначе им придется иметь дело со мной! Ты красавица, моя девочка, и, я думаю, никто в этом не усомнится.

В этот момент в кабинет вошла эрцгерцогиня. Зошина с улыбкой повернулась к ней, но выражение лица матери заставило ее застыть на месте.

— Достаточно, Зошина, — резко сказала та. — Нет никакой необходимости утомлять отца. Не забывай, что красота — это только первое поверхностное впечатление. Лишь качества твоего характера могут повлиять на твое положение в будущем.

Ее слова не оставляли сомнений в том, какой до боли обделенной чувствовала себя ее мать. Девушка вышла из кабинета, впервые начав понимать, почему так складывались взаимоотношения в их семье.

Когда Зошина бывала свободна от обсуждения и примерки нарядов, она много размышляла о том, как важно было для нее общество сестер.

Ей казалось, что минуты, которые остались им быть вместе, словно песок в песочных часах текут и текут. Вот-вот она покинет классную комнату, и ничто уже никогда не повторится, все изменится.

Одна Каталин, казалось, понимала, что творится у старшей сестры на душе. Как-то, когда все они уже легли спать, девочка пробралась в ее комнату и села рядом на кровати:

— Ты ведь несчастна, Зошина, да?

— Тебе не следует бродить по дому так поздно, — машинально произнесла Зошина.

— Но я хочу поговорить с тобой.

— О чем?

— О тебе.

— Почему?

— Я ведь чувствую, как ты боишься, и понимаю — чего… Я бы чувствовала так же, будь я на твоем месте.

Каталин слегка поморщилась:

— Эльза и Теона действительно хотели бы стать королевами. Им совсем не важно, какой ценой, — лишь бы надеть на голову корону. Но ты-то другая!

Зошина не могла удержаться и рассмеялась. Каталин, эта не по годам развитая малышка, оказалась гораздо чувствительнее, чем другие ее сестры, и искренне, хотя и по-детски, сочувствуя старшей сестре, понимала ее гораздо лучше.

— Со мной все будет в порядке, прелесть моя, — сказала Зошина, погладив сестренку по руке. — Вот только мне жалко покидать вас всех. Боюсь, мне не с кем там будет так смеяться и веселиться.

— И я бы тоже волновалась, — заявила Каталин. — Но как только король влюбится в тебя, все уладится.

— А если нет? — Зошина вдруг заговорила с Каталин как с ровесницей.

— Тогда тебе самой придется попытаться полюбить его, — серьезно сказала Каталин, — иначе у этой истории так никогда и не будет счастливого конца, а я не вынесу, если у тебя все сложится, как у папы с мамой.

Зошина удивленно посмотрела на сестру:

— Что ты имеешь в виду?

— Они же несчастливы, это всем видно, — ответила Каталин, — и няня однажды сказала мне, что папа очень любил кого-то в юности, но он не мог жениться на той девушке, она не принадлежала к королевскому роду.

— Няня не должна была говорить тебе подобные вещи!

— Няня любила говорить о папе, ведь она его еще на руках носила. Она его обожала, только и говорила о том, какой он замечательный!