Граф всегда считал Зошину исключительной девочкой и не сомневался, что с ее умом, красотой и обаянием, которому невозможно противиться, она заставит любую страну, где станет править, поверить, что на ее долю выпала неимоверная удача, и в то же самое уверует любой мужчина, которому она станет женой.

Зошина терпеливо ждала ответа.

— Ваше королевское высочество! Я осмелился взять с собой в Дьер вашу миниатюру, так как предполагал, что король непременно пожелает на нее взглянуть. И по той же причине я привез вам его портрет.

— И что сказал его величество? — тихо спросила Зошина.

— Этого я не знаю. Все переговоры относительно вашего брака проходили с регентом. Я передал ему миниатюру, и она непременно попадет в руки его величества.

Зошина не могла скрыть свое разочарование. Ей бы хотелось уже сейчас знать, как отнесся король к ее портрету.

— Я понимаю, — тактично заметил граф, поскольку такт был частью его профессии, — что вашему королевскому высочеству трудно представить возможность брака с кем-то, кого вы ни разу даже не видели, хотя вы, несомненно, правильно понимаете, насколько выгоден этот союз с точки зрения интересов и Лютцельштайна, и Дьера.

— Я… принимаю как должное тот факт, что мне по рождению подобает… некоторое… положение… — нерешительно произнесла Зошина, — но поймите и вы…

Она остановилась, прекрасно понимая, что не сумеет выразить словами (а если и сумеет, какой в этом толк?!), насколько ей не хочется быть простой пешкой в большой политической игре, когда речь идет о ее судьбе. Неужели ей не суждено хоть что-то значить для человека, которому предстоит стать ее мужем.

— Расскажите мне о короле, — сменила она тему раньше, чем посол успел ответить на ее реплику.

— Вы видите сами, король очень красив, — начал граф, и Зошина почувствовала, что он слишком тщательно подбирает слова. — Он молод, но этот недостаток время легко исправляет, а пока король наслаждается жизнью… в полной мере.

— Что вы имеете в виду?

Она заметила, что на этот ее вопрос графу было нелегко ответить. Он явно колебался, прежде чем произнес:

— Все молодые люди, освободившись от опеки своих наставников и гувернеров, с восторгом бросаются в омут светских развлечений, и король в этом ни в коей мере не исключение. Но я думаю, ваше королевское высочество, было бы ошибкой с моей стороны слишком распространяться на эту тему. Лучше, если вы обо всем составите свое собственное суждение. Не стоит вам отправляться в Дьер с предвзятым мнением.

Зошине показалось, что посол почувствовал некоторую неловкость, словно пытался выпутаться из довольно трудной ситуации. Но почему? Она так этого и не поняла, но постаралась трезво оценить обстановку: «Он хочет, чтобы король понравился мне, и боится, как бы своими отзывами не вызвать у меня предубеждение против этого человека».

Девушка снова посмотрела на миниатюру. Да, король был красив.

— ..только… очень молод, — словно размышляя вслух, снова проговорила Зошина.

— На три года старше вас, ваше высочество, — заметил посол, — и те, кто близко знаком с ним, убеждали меня, что во многом он придерживается прежних взглядов на правление, что совсем неудивительно, если учесть, как давно он царствует.

— Но ведь до сих пор всю работу за него выполнял регент! — вспыхнула Зошина.

— Я думаю, принц Шандор очень старался, чтобы король нес большую часть официальных обязанностей, от которых он мог бы быть и освобожден.

— А каково отношение его величества к существованию регентства? Его не раздражает, что кто-то управляет страной вместо него?

— На этот вопрос, ваше высочество, я ответить не могу. Мое знакомство с принцем-регентом не дает мне повода предположить, что кто-то может не признавать его авторитета, но нельзя быть ни в чем уверенным, когда речь идет о молодежи. В одном я уверен: его величество с удовольствием освободится от всех ограничений, кроме парламента, как только достигнет совершеннолетия.

— Но он может посчитать и жену… подобным ограничением.

Граф улыбнулся:

— По-моему, принцесса, ни один мужчина не сочтет вас ограничением для себя.

Зошина положила миниатюру на шкатулку.

— Благодарю, ваше превосходительство, за вашу доброту. Вы поедете со мной и герцогиней-матерью в Дьер?

В голосе девушки графу послышалась просьба. Да и ее взгляд красноречиво говорил ему, о чем она думает. Его присутствие рядом с ней в чужой стране, конечно, должно было казаться принцессе поддержкой и утешением.

— Я поеду с вашим королевским высочеством, — заверил он, — и не сомневайтесь, я всегда готов быть полезным вам: в любое время и во всем, что вы только пожелаете.

— Спасибо, граф! — Зошина протянула ему руку и, ничего не сказав больше, покинула приемную, стремительно пересекла мраморный холл и начала подниматься по лестнице. Дойдя до ее середины, она еще больше заторопилась и по коридорам уже бежала. В классную комнату она буквально ворвалась.

Лица всех сестер обратились к ней с тревогой, и Зошина поняла, что тяжело дышит, словно с трудом сдерживая сердце, готовое выскочить из груди.