Наконец, когда руки Медины уже затекли, от тяжести и она испугалась, что вот-вот уронит статую, они подошли к палатке маркиза.

— Идите внутрь, Али, — сказал маркиз. — А я велю Нуру принести шербета. Предполагается, что после такой прогулки люди должны испытывать жажду.

Медина ничего не сказала.

Она молча вошла в палатку, которая была такой высоты, что там можно было стоять во весь рост, только слегка пригнув голову.

В палатке вполне хватало места для двух человек.

Медина положила статую на землю, но не стала разворачивать ее до возвращения маркиза.

Однако она сгорала от нетерпения рассмотреть ее получше и удостовериться, что они нашли именно то, что искали.

Вернулся маркиз и привел с собой Нура.

Они развернули рубашку и внимательно изучили свою находку.

Статуя оказалась ничуть не поврежденной; ожерелье на шее и браслеты на запястьях не оставляли сомнений в том, что она изображает царицу.

Медина заметила, что Hyp уже готов воскликнуть, что ее отец был прав.

Испугавшись, что он невольно выдаст ее тайну, она поспешно проговорила:

— Я рассказал его светлости об индийском археологе, который увидел во сне место, где зарыта статуя.

Hyp сразу все понял и сказал:

— Хвала Аллаху, господин! Это великая находка!

Когда они остались одни, маркиз произнес с воодушевлением, которого Медина прежде не слышала в его голосе:

— Со мной никогда еще не происходило ничего столь увлекательного! Я и не думал, приехав в Аравию, что мне выпадет удача привезти домой столь ценный предмет.

— Вы хотите оставить ее себе?

— А как же! — воскликнул маркиз. — Она займет почетное место в моем доме. — Он почти любовно коснулся статуи и добавил:

— Разумеется, я дам знать о ней Британскому музею и всем, кто заинтересуется моими находками.

Он слегка улыбнулся Медине:

— На самом деле нашли ее вы, и, разумеется, если вы позволите мне оставить ее себе, я возмещу вам ее стоимость.

— Я не прошу у вас денег, милорд! — сухо сказала Медина.

— Теперь вы ставите меня в неловкое положение, — возразил маркиз, — и хотя я сказал «моя находка», статую мы нашли вместе, но распиливать ее надвое было бы кощунством.

— Разумеется, кощунством! Но я рад, что она попала к вам; и когда вы вернетесь в Англию, она будет напоминать вам об Аравии.

— Если я вернусь в Англию! — поправил маркиз. — А если меня раскусят в Мекке, тогда, разумеется, она останется на память вам.

Медина невольно вскрикнула:

— Не говорите таких страшных слов! Вы не подумали, что если погибнете вы, то погибну и я: меня убьют за то, что я привел вас в Священный Город?

— Это маловероятно, потому что вы араб, — ответил маркиз. — Вы поклянетесь, что я вас обманул и вы не подозревали, кто я такой на самом деле.

Он склонился над статуей и осторожно потер ее пальцем, пока не заблестела бронзовая поверхность.

— Не терпится ее почистить! — сказал он.

— Оставьте это до вашего возвращения в Англию, — посоветовала Медина. — Что бы ни случилось, никто в, караване не должен знать, что мы везем.

— Hyp спрячет ее среди моих вещей, — сказал маркиз. — Вы совершенно уверены, что ему можно полностью доверять?

— Я уже доверял ему свою жизнь, — ответила Медина, — а, как вы знаете, у человека нет ничего более ценного.

— Да, разумеется, — согласился маркиз. — И теперь я доверю свою.

Чуть позже Hyp принес мешок с вещами маркиза.

Он завернул статую, ожерелье и монеты в длинный шерстяной платок, из тех, в которые закутываются арабы, когда бывает холодно.

Это был его собственный платок, давно выцветший и ставший грязно-серого цвета.

Hyp положил сверток на самое дно, а сверху навалил все остальные вещи.

— Я навьючу его на своего верблюда, мой господин, — сказал он, — иначе кому-нибудь может показаться, что он подозрительно тяжелый.

— Только будь с ним поосторожнее, Hyp, — сказала Медина.

— Чем скорее мы уедем, тем лучше! — ответил Hyp. — Мой господин всегда говорил, когда он что-нибудь откапывал: «Никогда не задерживайся на месте преступления!»