В них угадывались теплота и чувственность — похоже, что под своей ледяной сдержанностью она прятала нечто совсем иное.

Вслух он сказал:

— Я полностью с вами согласен, я могу лишь добавить, что, с моей точки зрения, для Великобритании будет настоящим бедствием, если мы не поможем вашему дядюшке в такой трудный для него момент.

— Дядя Теренс сказал мне, — помедлив, сказала Квинелла, — что единственный выход, как нам… выпутаться из этого… ужасного положения… это мое замужество.

— Да, ваш дядя совершенно прав, — согласился Рекс Дэвиот. — Если бы было официально объявлено о вашей помолвке, после чего, конечно же, последовали бы поздравления со стороны королевы, то ваш отказ принять предложение посла и срочный отъезд из Англии все бы восприняли как должное.

Оба прекрасно знали: он имеет в виду, что она выйдет замуж за него, но Квинелла продолжала неподвижно стоять, не сводя глаз с огня, и опять возникло неловкое молчание.

Наконец она проговорила:

— Дядя Теренс говорил мне, что у вас тоже… возникли… трудности.

— Да в общем-то мои трудности намного проще, — ответил Рекс Дэвиот. — Меня хотят назначить на пост вице-губернатора Северо-западных провинций, но я не могу себе позволить принять эту должность.

Он почувствовал, что это звучит как-то не очень понятно, и разъяснил:

— Если говорить откровенно, то из-за болезни отца мои финансовые дела расстроены. Поэтому я считаю, что мне следует отказаться от предложения и вернуться в Индию для обычной службы.

— Мой дядя сказал, что ваше назначение на пост вице-губернатора очень важно для интересов империи.

— Для меня это не единственный путь служения отечеству, — ответил на это Рекс Дэвиот, — и, признаться, мне, безусловно, было бы легче продолжать ту работу, которую я привык выполнять уже в течение нескольких лет. Честно говоря, у меня сейчас нет никакого желания жениться, тем более на женщине, с которой до сегодняшнего вечера я не был даже знаком.

Квинелла молчала, и он продолжал:

— Может быть, это звучит слишком грубо, но мы должны говорить друг с другом откровенно. Кажется, это единственное, что мы можем сделать.

— Конечно, — ответила Квинелла, — и, с вашего позволения, я тоже не хочу выходить замуж. Я ненавижу мужчин. Ненавижу и презираю. Они просто животные — и ничего больше.

Она произнесла это спокойным тоном, нисколько не повышая голоса.

Но за этим спокойствием Рекс Дэвиот почувствовал столь сильное скрытое чувство, что даже испугался, хотя и ожидал услышать нечто подобное.

— Я понимаю вас, — серьезно сказал он, — но как вы считаете, есть ли у нас другой выход?

Квинелла вздохнула.

— Не знаю, — ответила она. — Может быть… я уйду… в монастырь. По крайней мере туда принц не сможет добраться!

— Если нет подлинного призвания, то я не представляю себе жизни более несвободной, более скованной, тем более для такой натуры, как вы.

— Что вы можете знать обо мне? — вызывающе спросила она.

— Ваш дядя рассказывал мне, что вы умны и образованны. И я вижу, что вы впечатлительны и восприимчивы. Подозреваю также, что у вас живое воображение.

Она посмотрела на него, и взгляд ее сказал: «Как вы смеете вторгаться в мои чувства?» Но вслух она произнесла нехотя:

— Должна признать, что вы очень наблюдательны.

— Мне кажется, мы сейчас должны думать не о себе, а о вашем дядюшке, — сказал Рекс Дэвиот. — Я пришел сегодня сюда, потому что очень беспокоюсь за него.

— Он всегда такой добрый, — мягко сказала Квинелла, — я люблю с ним разговаривать и просто быть с ним. Ну почему все это случилось? И почему именно со мной?

«Да, — подумал Рекс Дэвиот со скрытой усмешкой, — этот вопрос мужчины и женщины вот уже много столетий задают себе, когда встречаются с неразрешимыми проблемами».

«Почему это случилось со мной?»

Извечный крик несчастных, обреченных бороться с неизбежностью, даже если они знают, что ничего не смогут исправить.

Он подумал, что было бы бестактно говорить сейчас Квинелле, что ее красота всегда будет искушением для мужчин и она обречена всю жизнь противостоять им. Конечно же, это просто несчастье, что она возбудила скотское вожделение в немецком принце — этом спесивом грубияне.

А вслух он сказал:

— Кажется, нам следует признать, что у нас есть лишь два выхода: или мы спасаем вашего дядюшку, или спасаемся сами за его счет.