Как скоро, размышляла она, Максимус догадается, что Летти совершенно равнодушна ко всем тем вещам, которые представляют интерес для всех нормальных людей.

Они недолго оставались на палубе, и, спустившись вниз, Дорина с облегчением увидела, что сестра Тереза, заметив утомленный вид Летти, повела ее спать.

Чувствуя себя неловко оттого, что ее сестра так быстро покинула общество, которое собралось в ее честь, Дорина приложила все усилия, чтобы быть очаровательной и любезной с гостями.

Она внимательно выслушивала все, что ей рассказывали, смеялась над всеми шутками и в первый раз в жизни по сути играла роль хозяйки.

Если бы ее не мучило беспокойство о Летти, она веселилась бы от души. Это была как раз такая вечеринка, легкомысленная и беззаботная, в которой она всегда мечтала принять участие, но из-за ее болезни ей никогда не предоставлялась такая возможность.

Теперь, когда здесь не было Летти, приковывавшей к себе взгляды всех присутствующих мужчин, они с удовольствием осыпали Дорину комплиментами, а женщины, у которых не было особых причин для ревности, доверительно болтали с ней, как с давней знакомой.

Когда султан наконец поднялся, собираясь откланяться, Дорина с изумлением обнаружила, что уже далеко за полночь. Остальные гости вынуждены были последовать его примеру, хотя и не скрывали своего сожаления.

— Мы были счастливы видеть ваше высочество в числе наших гостей, — сказал Максимус Керби султану.

— На следующей неделе я устрою прием в вашу честь и в честь вашей прелестной невесты, — ответил султан. — Когда намечена ваша свадьба?

— Через две недели, — сказал Керби.

Дорина покачнулась, словно от удара.

Всего две недели, чтобы успеть подготовить Летти к тому, что ждало ее впереди! Всего две недели, которые ей самой дано провести в этом новом, волшебном мире!

Пока султан и большинство гостей прощались с хозяином, двое джентльменов задержались, увлекшись игрой в триктрак.

— Я не могу так уйти, Макс, — воскликнул мистер Томпсон, тот самый, у которого была хорошенькая жена. — Я только что потерял тридцать фунтов и намерен отыграть их.

— Вы отлично знаете, что вам незачем спешить, — ответил Максимус Керби. — Еще слишком рано, чтобы ложиться спать.

— Это верно, — сказал другой джентльмен. — Если вы намерены остаться, Томпсон, то мы с Биллом тоже сыграем партию, а потом победители сыграют между собой. Согласны?

— Согласен! — воскликнул Томпсон, его партнер также поддержал эту идею.

Попрощавшись с султаном, Дорина направилась в каюту к Летти, но та крепко спала. Она заглянула к сестре Терезе и увидела, что та тоже переоделась и собирается лечь в постель.

— Гости все еще здесь? — спросила сестра Тереза.

— Кое-кто остался.

— В таком случае не беспокойтесь о нас. Идите и развлекайтесь, дитя мое. Я видела, как вам было весело сегодня.

— Мне действительно было весело, — подтвердила Дорина.

Она вернулась в салон. Обнаружив там только мужчин, увлеченных игрой, она тихо выскользнула за дверь, решив, что им, возможно, не понравится, если она будет стоять у них за спиной.

Ей захотелось выйти на свежий воздух, насладиться красотой ночи, всмотреться в темноту таинственных джунглей.

Она поднялась на палубу.

Было очень тихо, но не успела она сделать и двух шагов, как увидела мелькнувшее впереди светлое платье, и поняла, что она не одна.

На носу корабля под тентом стояли два человека.

Дорина заколебалась, не решаясь подойти к ним. Она была уверена, что миссис Томпсон, а там была именно она, не обрадуется ее появлению.

Дорина стояла в нерешительности, не зная, что предпринять, как вдруг миссис Томпсон обвила руками шею Максимуса Керби (а вторым был именно он) и притянула его к себе.

Дорина, не в силах пошевельнуться, увидела, как он сжал ее в объятиях и прильнул к ее губам.

Прежде Дорине не доводилось видеть страстно целующихся мужчину и женщину. Что-то в их застывших фигурах, в том, как белокурая головка миссис Томпсон склонилась на плечо Максимуса Керби, заставило ее затаить дыхание.

Она не могла объяснить даже самой себе, что именно она испытывала в этот момент.

Одно дело мысленно представлять себе пылкие объятия любовников, другое — видеть это своими собственными глазами. Неожиданно у нее промелькнула мысль, что, должно быть, Максимус так же искусен в любви, как и во всем остальном.