— Да, это ужасно, — посочувствовал мне Жан-Пьер и неожиданно сообщил:

— Завтра утром мне позвонит Казимеж.

— Где он? — лихорадочно вцепилась я в руку Жан-Пьера. — Хочу его видеть!

— Все хотят, но никто не знает, где он, да и знать не должны.

— А ты?

— Я тоже не знаю. Казимеж звонит мне как коллеге и лучшему другу.

— Часто?

— Мюз, больно, отпусти мою руку, — взмолился Жан-Пьер.

Я отпустила, он сердито продолжил:

— Казимеж позвонил мне вчера, я похвастал, что видел тебя. Он очень обрадовался и сказал, что хочет с тобой поговорить.

— Я тоже хочу поговорить с Казимежем! — сгорая от нетерпения, воскликнула я.

Жан-Пьер почему-то струхнул.

— Тише, тише, — зашипел он. — Не так громко, на нас обращают внимание.

— Мне очень надо хотя бы голос его услышать, — переходя на шепот, призналась я. — Почему ты лишь сейчас мне сообщаешь об этом?

— Потому что раньше ты была очень странная. Казимеж, как узнал, что ты в Париже, звонит мне по сто раз в день, а я тяну и придумываю отговорки.

Какой он болван! Оказывается, и Казимеж хочет услышать меня, а этот друг так называемый нам помешает.

— Ну? И как это называется? — спросила я, подбочениваясь.

— Что? — не понял Жан-Пьер.

— Поведение твое. Ты хочешь помешать нашей любви? Ты еще не оценил ее силу?

— Да нет, Мюз, ты не поняла. Я очень боюсь за Казимежа. Его ищут. Ко мне уже подсылали странных людей.

— Не морочь мне голову, я говорю о любви.

— Правильно, и я о том же. Когда появилась ты, я был очень пьян, а тут как раз позвонил Казимеж, вот я ему все и выложил, а когда протрезвел, усомнился: может, это и не ты. На следующий день ты была очень странная, я уже не пил, а следил за тобой, я хочу сказать, наблюдал. Вчера ты была другая. Я испугался, пока не встретил тебя сегодня. Твоя идея купить трубку стоимостью с «Мерседес» развеяла все сомнения. Конечно, это ты, Мюз Добрая!

Выслушав странные речи Жан-Пьера, я посоветовала ему посетить психиатра и грустно подумала: «Это что, эпидемия? Несет черт-те что, не хуже Роже».

— Зачем мне психиатр? — разозлился Жан-Пьер.

— Вчера ты никак не мог наблюдать за мной, потому что этим занимался Рышард Литан. Он проводил меня до отеля, после чего я из номера не выходила. И не смотри на меня, лунатизмом я не страдаю и пью умеренно, чего нельзя сказать о тебе.

После моего заявления Жан-Пьер пришел в крайнее возбуждение.

— Мюз! — завопил он. — Мюз! Я и сам подозревал: здесь что-то не так! Я угощал тебя вчера шоколадными вафлями…

— И я их ела?

— С большим аппетитом.

— Тогда это была не я.

— Ты, Мюз, ты! В том-то и дело, что ты!

Терпение мое лопнуло:

— Все, Жан-Пьер, шоколадные вафли и я — несовместимы. Это знает любой, кто знает меня. Только мой четвертый муж по сию пору пребывает в уверенности, что я обожаю шоколадные вафли.

— Почему?

— Потому что в первый день нашего знакомства он шоколадными вафлями меня закормил, а я не нашла смелости ему признаться, что вот-вот сблюю на персидский ковер.

— Мюз, может, ты скажешь, что не проливала вчера себе на брюки яичный коктейль? — решил добить меня бессовестный Жан-Пьер.

— Вчера я была в юбке, потому что мои брюки Себастьен облил шампанским еще позавчера. Мы пили в карете, и прошу, давай прекратим этот бессмысленный разговор. Лучше скажи, когда собирался звонить Казимеж?

— Он позвонит завтра в десять часов. Если ты опоздаешь, он точно сойдет с ума.

— Я не опоздаю, потому что своими глазами вижу, как это страшно, когда человек теряет власть над собственным разумом.

— Ты мне не веришь? — поразился Жан-Пьер и восхитился:

— О! Катрин!

Действительно, к нам подбежала Катрин и защебетала, как стая щеглов.

— О чем она говорит? — спросила я у Жан-Пьера.

Он меня огорошил:

— Катрин кутила с нами вчера, а теперь делится впечатлениями.

Я остолбенела, оценила странное поведение барменов в моем отеле и подтвердила:

— Жан-Пьер, я вспомнила, ты прав, я пролила на брюки яичный коктейль.

Теперь уже он усомнился:

— Думаешь?

— Да! — воскликнула я, охваченная желанием немедленно попасть в бар отеля, чтобы проверить кое-какую догадку. — Все, ребята, до завтра! — крикнула я и, чмокнув в щеку Катрин, умчалась.

У входа в отель меня перехватил Тонкий, «случайно» проходивший мимо.

— Иди за мной, — шепнул он, с заметным интересом глядя в противоположную сторону.

Я пошла, и шла довольно долго, два или три квартала, после чего Тонкий оглянулся и зашипел, кивая на свой автомобиль: