— Сейчас вы узнаете мои права, — уничтожающим тоном отрезал Роуз и вновь взялся за телефонную трубку.

Он вполне мог продемонстрировать свои права. После смерти президента его останки находились в распоряжении местных властей штата Техас. Позиция эксперта судебной медицины была неуязвимой. Только он сам мог отказаться от нее. Роуз же в своем рвении заходил все дальше и дальше. Он позвонил шерифу в полицейское управление и в отдел по расследованию убийств. В обоих местах подтвердили, что вскрытие является обязательным. Таково было требование закона, и у них не было иного, выбора. В условиях общей сумятицы и неправомочности вмешательства федеральных властей позиции Роуза были неприступными. Насильственное лишение жизни президента — это убийство, убийство является уголовным преступлением, а в случаях уголовных преступлений Роуз нес ответственность лишь перед властями округа Даллас. Именно по этой причине его кабинет находился в здании Парклендского госпиталя. Правосудие должно осуществляться без помех. Убийца или убийцы, если он или они задержаны, имели определенные права, в том числе право доступа к объективным данным о посмертном вскрытии тела. Разумеется, все это представлялось довольно спорным в данном случае, поскольку к этому времени у Роуза не должно было оставаться сомнения, что секретная служба будет неусыпно охранять тело Кеннеди. И если бы Роуз был в состоянии трезво мыслить, он бы понял, что без тщательного вскрытия тела было бы немыслимым pacследование по делу об убийстве президента. По этому поводу, конечно, можно было спорить, но в разумных пределах. Тягчайшей ошибкой Роуза было крайне неразумное поведение.

Доктор Беркли умолял его пересмотреть свое решение:

— Госпожа Кеннеди но сдвинется с места, пока не увезут тело покойного. Мы не можем этого допустить.

Роуза совсем не волновал вопрос о том, как поступит госпожа Кеннеди. Она могла приходить и уходить, когда ей вздумается. Она была жива, и ей не предъявлялось обвинение в нарушении закона. Роуза интересовал только труп.

— Тело останется здесь, — безапелляционно заявил он. — Нужно соблюдать все правила. Для того, чтобы вывезти тело за пределы штата, необходимо иметь письменное свидетельство о смерти. Я могу выдать труп лишь мировому судье штата Техас, чтобы он вынес заключение о причине смерти. Или я вынужден задержать труп и произвести вскрытие здесь.

— Но это же президент Соединенных Штатов! — воскликнул Беркли.

— Это не имеет значения. Нельзя упустить даже одного звена в цепи улик.

Конфликт распространился за пределы комнаты дежурных медицинских Фостер. Услышав о нем, среди участников спора полнился помощник президента Кеннеди Дэйв Пауэрс. Вначале он не поверил своим ушам. Роуз подробно объяснил ему, в чем дело. Когда Пауэрс попытался уговорить его сделать в этом случае исключение, Роуз нетерпеливо покачал головой.

— Правила, — сказал он ледяным тоном.

Затем за Роуза взялся генерал Годфри Макхью. В ответ ему было сказано:

— Каждый штат имеет свои законы о порядке вывоза трупов. Вам, господам из Вашингтона, не дано диктовать здесь свои законы.

Годфри обратился было за помощью к мэру города Кэйбеллу, но тот ответил, что ничем не может помочь. Представитель администрации Парклендского госпиталя заявил Годфри в ответ на его аналогичную просьбу, что Роуз совершенно прав. Тогда генерал обратился к присутствующему при этой сцене полицейскому детективу в гражданском платье. Последний высказал предположение, что, вероятно, в этом деле мог бы помочь мировой судья.

— Сколько времени все это наймет? — спросил Макхью.

— Десять-пятнадцать минут, — ответил полицейский.

— В таком случае мы уедем, как только будем готовы, — с возмущением сказал Годфри.

Беркли предложил Роузу лететь вместе с ними на самолете. Роуз отказался. Закон не предусматривал возможности такой поездки. Тем временем Тед Клифтон вспомнил, что он беседовал в президентском самолете во время полета из Форт-Уорта в Даллас с генеральным прокурором штата Техас Уогонером Карром. Клифтон попросил, чтобы его разыскали при помощи радио. Соответствующая радиограмма была передала в эфир. Однако Карр не отзывался. Несмотря на то что среди тех, кто вместе с Кеннеди приземлился на аэродроме Лав Филд менее трех часов назад, были буквально все сановники Техаса, они куда-то исчезли или уехали на аэродром Лав Филд. Исключение составлял лишь губернатор штата, находившийся в эти минуты на операционном столе. Узнав десять месяцев спустя о поведении Роуза, он выразил крайнее изумление. Если оглянуться назад, то весь затеянный судебным медиком скандал предстает как явление из ряда вон выходящее. Роуз, несомненно, был облечен известными полномочиями, но это отнюдь не означало, что не было возможности его укротить. Вся его сила в основном заключалась в железной воле. Он был тверд и точно знал, чего хочет, в то время как другие техасцы колебались и уклонялись от ответственности. Единственным из врачей во всем Парклендском госпитале, кто открыто стал на сторону окружения покойного президента, был главный нейрохирург госпиталя Уильям Кларк.

— Послушайте, Джек, нет ли в помещении госпиталя мирового судьи? — спросил он Прайса.

— Эрл Роуз создал целую проблему!

Объяснив суть возникшей дилеммы, Кларк добавил:

— Ради бога, найдите кого-нибудь. Я сейчас попытаюсь успокоить спорящих.

По внутреннему радио было передано обращение ко всем присутствующим в здании госпиталя с просьбой сообщить, нет ли среди них мирового судьи. И на этот призыв никто не откликнулся. Тогда мэр Кэйбелл и некоторые сотрудники госпиталя по собственной инициативе принялись звонись в город по телефону в поисках судьи. Никого из мировых судей не оказалось на месте. У всех был перерыв на завтрак. Первой посчастливилось сестре из приемного покоя. Она дозвонилась до мирового судьи Терона Уорда в его кабинете в третьем полицейском участке Далласского округа. Впопыхах нарисовав ему положение дел, она попросила:

— Вы должны немедленно приехать.

К сожалению, Терон Уорд был не в состоянии выполнить эту просьбу буквально или даже приблизительно. Третий участок находился в Гарланде, на расстоянии четырнадцати, миль от Далласа. Уорд мчался всю дорогу в госпиталь да волной скорости и прибыл туда черед двадцать минут. Если бит в госпитале остался хоть один человек, способный проявить понимание обстановки, он должен был бы приветствовать Уорда как героя. Но никто не сказал ему и слова благодарности. К моменту его прибытия никто уже не хотел проявить какого-либо понимания» Затеянная Роузом свара усиливалась, и в нее втянулись почти все присутствовавшие. Доктор Роуз успел поговорить с окружным прокурором Уэйдом. Уэйд посоветовал ему уступить и предоставить секретной службе самой довести дело до конца. Другой на месте Роуза, менее воинственно настроенный, был бы рад открывшемуся пути к отступлению. Но Роуз и не думал отступать. Напротив, он окончательно разбушевался. Беркли и Макхью были вне себя от бессильной ярости. О’Доннел и О’Брайен, узнавшие от Пауэрса обо всем случившемся, выжидательно стояли в стороне и холодно разглядывали эксперта судебной медицины. Однако они решили не вмешиваться, пока остальные не потерпели полной неудачи. К тому же они были уверены, что в их вмешательстве не было необходимости. Не может быть, думали они, чтобы во всем Техасе не нашлось управы на это феноменальное создание.

Главный нейрохирург Кларк не складывал оружия. Он успел обменяться резкостями с Роузом, после чего Кларк отвел в сторону обеспокоенного Джека Прайса и сказал ему, что считает нужным применить силу.

— Вероятно, придется положить его да пол и сесть на него верхом, — предупредил он и добавил, что лично он горит желанием присоединиться к тем, кто усядется на Роуза. Кларк был не одинок. Если Роуз сознательно стремился упредить других в захвате центра сцены, то он преуспел в этом с поразительным успехом. Все присутствующие не сводили с него глаз. Исключение составляла одна лишь Жаклин Кеннеди.