– Мой бог!

– И я думаю, что мы нашли крепостную стену. Можно сказать, уверен в этом.

– Так это же прекрасно!

– Согласен. Шейла сейчас отплясывает танец победы масаев, а с костылем это, как вы понимаете, нелегко.

– Что это? – спросил Флетч. В брезент палатки кто-то словно бросал пригоршни грязи.

– Дождь.

– Долго он будет лить?

– Надеюсь, что нет.

– Карр. Поздравляю. Хорошие новости. Как жаль, что меня не было с вами.

Из-за спины Карра появилась Барбара, спросила Флетча, как он себя чувствует.

– Отлично.

– Я вернусь попозже, – Карр попятился к выходу. – Посмотрим, какая у вас температура.

Флетч наблюдал, как в палатку начинает набираться вода. Сначала из-под брезентовых стен появились тоненькие струйки, потом они превратились в ручейки и скоро в палатке образовались многочисленные лужи.

Второй раз Карр вошел в палатку, промокший насквозь.

Долго смотрел на термометр.

– Вы тяжело больны, Ирвин.

– Я болен Ирвином.

– Вам уже пора пойти на поправку.

– Согласен с вами.

– Вы сможете выдержать такую высокую температуру лишь в течение определенного времени.

– И сколь долго?

Карр наблюдал за стенкой палатки, прогибающейся под проливным дождем.

– В такую погоду я не могу отвезти вас в больницу в Найроби. В воздух мне не подняться, – он повернулся к Флетчу. – Скорей бы миновал кризис.

– Мои ноги, Карр.

– Что с ними?

– Болят ужасно.

– В каком смысле?

– Словно я сломал их в нескольких местах.

Карр ущипнул каждую ногу.

– Чувствуете?

– Да.

– Это всего лишь лихорадка.

– А ноги словно переломаны.

Вновь бульон, вновь таблетки.

Флетч проснулся, когда Раффлз вновь обтирал его влажной тряпкой. Ему хотелось снова оказаться под одеялами.

Три одеяла промокли насквозь. И давили, словно свинцовые.

Уходя, Раффлз с трудом закрепил полотнище, прикрывающее вход. Дождь и ветер пытались сорвать его.

В следующий раз, очнувшись, Флетч увидел стоящего рядом с койкой Джуму. Блестели намоченные дождем его кожа и волосы.

– Такой отдых не впрок.

– Знаешь что?

– Что?

– Ты должен скинуть тот ящик камней.

Нижнюю часть живота Флетча скрутило узлом.

Джума поддерживал Флетча за плечи, пока того выворачивало наизнанку.

Затем Джума исчез, чтобы появиться вновь, в капельках дождя, со шваброй. Приподняв одной рукой стену палатки, он начал выталкивать наружу грязь и блевотину.

Оставшись в одиночестве, Флетч слушал шум дождя. С интересом наблюдал, как блевотина проползает под стенкой обратно в палатку.

Когда живот отпустило, Флетч перекатился на спину.

– Ox! – Флетч проснулся, как от толчка.

Огромные, в красных сосудах глаза уставились на него с расстояния нескольких сантиметров. Монотонное бормотание глушило все остальные звуки. Что-то теплое давило ему на лоб, сердце, пенис и мошонку. Не зной джунглей или жар лихорадки, другое тепло, сухое, ощутимое, более человеческое.

Оторвав взгляд от огромных глаз, Флетч увидел нос и щеки старческого лица. Разрисованного оранжевыми полосами.

Зловонное дыхание бормочущего старика забивало рот, ноздри Флетча.

Лбом старик прижимался ко лбу Флетча. Левая рука старика лежала на сердце Флетча. Правая охватывала пенис и мошонку.

Дыша Флетчу в лицо, старик бормотал, бормотал, бормотал.

– Господи Иисусе, – вырвалось у Флетча.

Когда он очнулся, старик уже ушел. Или он ему привиделся? Но нет, Флетч все еще ощущал зловонное дыхание, Три тяжелых, пропитанных потом одеяла вновь укрывали его с головы до ног.

После визита старика ему не стало лучше. Но ничего не изменилось и к худшему, если не принимать во внимание запах.

Ящик камней.

Потом Карр, раздетый по пояс, вытряс из флакона несколько таблеток.

Флетч не помнил, как он проглотил эти таблетки. А дождь все барабанил по брезенту палатки, барабанил, барабанил, барабанил...

Внезапно Флетч открыл глаза. По-прежнему горела керосиновая лампа. Правда, теперь, коробка, на которой она стояла, и лежащее рядом полотенце не расплывались у Флетча перед глазами. Отчетливо он видел и швы на крыше палатки.

Дышалось легче, голова не болела, если он ею не дергал.