Его пальцы перебирали распахнувшуюся на груди рубашку. «Пуговицы я ему все-таки оборвала…» — подумала Юлька. В следующий миг ее охватила злость.

— Ты что, взбесился? — страшным шепотом спросила она. — Думаешь, тебе все можно?

Сволочь! Свинья! Грязная свинья!

— Юлька!

— Что — Юлька?! Ты что, в меня это сделал? Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Я ведь могу залететь.

— Так я же…

— Что ты? Женишься? О, убила бы тебя!

— Юлька, прости, ради бога. — Он растерянно смотрел на нее. — Я виноват. Потерял голову.

— Ты что — правда в меня влюбился?

— Господи, ты еще сомневалась? Я тебе клянусь… Я не хотел тебя обидеть. Как-то само вышло.

— Горячие мы парни, — мрачно сказала Юлька. — Где ванная?! Быстро показывай.

Мерзавец!

— Да-да… — забормотал Женя, совершенно уничтоженный ее яростным взглядом. — Пойдем, покажу…

— Трусы мои где? — величественно спросила Юлька. Он протянул розовый комочек, и она прямо-таки выдрала его из пальцев Жени. — И если ты думаешь… Если ты думаешь… — Она вдруг расплакалась. — Зачем ты это сделал…

— Юлька, я свинья. — Он двинулся было к ней, но она топнула ногой. — Юля, я подонок…

В ванной она заперлась, сорвала с себя одежду и стала под душ. Она все еще всхлипывала, и вместе с тем ее не покидало ощущение нелепости всего происшедшего. Если бы ей не было так обидно, она бы рассмеялась. "Идиотизм… Классический идиотизм… Какого черта он меня изнасиловал? Насилуют в подвале, в подозрительной квартире, во время пьянки…

Но дома, после ужина с мамой, после предложения, не раз повторенного! Это просто необъяснимо… — Юлька продолжала стоять под упругой струей душа, постепенно приходя в себя. — Он болван, конечно. Ведет себя так, словно никогда не имел дела с девицами. Дикарь, вот он кто. И ухватки у него дикарские. Если разобраться, то все это вполне в его стиле. Он делает предложение на второй день после знакомства, а потом насилует невесту вместо десерта.

Дубовый у меня поклонник, дубовый, но не злой… Ну, я ему спуску не дам!"

Под дверью поскреблись.

— Что там еще?!

— Я тебе принес чистое полотенце.

— Убирайся!

Юлька вышла из-под душа. Плескаться дольше она побоялась. «Вот будет номер, если вернется его мамаша… Как раз в тот момент, когда я вылезу за полотенцем». Юлька открыла дверь и высунулась. Жени поблизости не было, а полотенце действительно висело на приоткрытой двери туалета. Юлька сорвала его и опять заперлась в ванной. Вытираясь, она злобно смотрела в большое запотевшее зеркало. "Поздравляю! — бормотала она себе под нос. — Это называется: Юля была очень осторожна! Какая я все-таки недотепа.

Какая несчастная! Сколько случилось со мной за эти несколько дней. Ни за что его не прощу! Идиот…"

Юлька натянула платье, надела туфли на босу ногу и вышла из ванной. «На этом придурке надо поставить крест. Пойду пну его и попрощаюсь».

— Где ты там? — крикнула Юлька самым злым голосом, который могла изобрести. Ей никто не ответил. Она заглянула в комнату Жени, но там его не было. "Прячется, подонок, — подумала она. — И правильно делает. Я могу вести себя, как тетеря, но если меня разозлить…

Но где же этот болван?"

Болван обнаружился в кабинете отца. Он лежал ничком на диване и плакал. Юлька, вошедшая в кабинет с твердым намерением проститься с ним навсегда, сразу переменила решение.

— А это еще что такое? — грубо спросила она. — Совесть замучила?

Женя не ответил ей, только еще глубже зарылся лицом в скомканный плед.

— Значит, это я должна тебя утешать? — возмутилась Юлька. — Ничего себе! Спасибо этому дому, пойдем к другому. Пирог был восхитителен. А ты сам просто омерзителен. Все!

Пока!

Однако, высказавшись столь решительно, она вовсе не поторопилась уйти. Что-то мешало ей — и это «что-то» было очень похоже на обыкновенное любопытство.

— Что ты, собственно, плачешь? — спросила она, злясь на себя за нерешительность. «Подойти, дать ему по глупой башке и никогда больше его не видеть, — уговаривала она себя. — Ведь он меня оскорбил. Что я с ним церемонюсь». Но уйти она не могла.

— Юля, прости… — глухо проговорил Женя, не поднимая лица от подушки.

— ? — Что ты там бормочешь, ничего не слышно.

— Прости меня. — Он перевернулся и посмотрел на нее заплаканными, какими-то детскими глазами.

— Ну вот, — вздохнула Юлька. — Ты что же думаешь: сказал «прости» — и дело в шляпе?

Скажи мне, пожалуйста, что на тебя нашло?

— Я думаю, что я.., тряпка.

— Тряпка? — изумилась Юлька. — Ну, вел ты себя скорее как дубина.

— Юля, я не хотел…

— Ладно, помолчи. Ты, кажется, не в состоянии ничего вразумительного сказать. Ничего толкового. Бормочешь всякую чушь.