Брилли ясно ощутила боль пекаря, потерявшего ребенка, отчаяние девушки благородных кровей, безответно влюбленной в лорда, страдания молодого воина, не способного обучиться владеть мечом. Меган как губка впитала в себя горести других людей и хранила их в стенах этой комнаты. Брилли тяжело вздохнула, ясно ощущая ответную боль в своем сердце, и закрыла дверь.

В соседнем помещении воздух был раскаленным, обжигающим. Здесь пахло ненавистью и угрозой. Вверх по стенам карабкались языки пламени. Они трепетали и потрескивали. В центре, зловеще лязгая, сражались два стальных меча. На их лезвиях алела свежая кровь. На полу под ними лежали скрюченные, опаленные и неотпетые тела, тела тех, кого ненавидели, кому завидовали, кого презирали. Брилли в ужасе ахнула и отступила назад, захлопывая дверь.

В третьей комнате она нашла Смерть, увидела ее бессмысленную пустоту, услышала глухие шаги. В нос ударил отвратительный запах застоявшейся воды и гнили, перед глазами пронеслись расплывчатые образы жертв Монстра. Здесь царила оглушающая тишина.

Бытовало мнение, что смерть является дверью в лучшую жизнь, где Отец Океан утешает и балует своих детей, где находятся ответы на все вопросы, где нет нужды, страхов и тревог. Брилли еще не знала, правда ли это: в схватках с Монстром она слишком выматывалась, а если чья-то жизнь заканчивалась на ее глазах, ей не удавалось увидеть, что следовало дальше.

В следующей комнате в конце коридора дверь была приоткрыта. Из нее струился мягкий желтоватый свет. Возможно, именно там и крылась разгадка этой великой тайны…

— А вот и я! — Брилли резко повернулась, услышав детский голос. За ее спиной стояла радостная Меган. — Я тебя напугала! — провозгласила девочка, торжествующе улыбаясь.

— Конечно, напугала! — Брилли всплеснула руками. — Ты укоротила мне жизнь на несколько лет, детка! Нельзя так жестоко шутить над людьми!

Меган небрежно фыркнула и взяла Брилли за руку.

— На этом этаже только старые вещи, — заявила она. — Пойдем я покажу тебе что-то интересное.

— А что там? — поинтересовалась Брилли, указывая на комнату в конце коридора.

— Я туда никогда не захожу, — ответила Меган. — Там живут руки.

Она настойчиво дернула Брилли за рукав.

— Руки? — Брилли недоуменно вскинула брови.

— Те, что появляются из стен и пытаются схватить тебя. Которые прикасаются к ней и делают больно железными штуковинами. Они вытащили меня из нее, и она умерла. Иногда эти руки гуляют по всему замку между стен. Будь осторожна.

Брилли широко раскрыла глаза. Неужели Меган помнит свое рождение? Или получила это знание из переживаний других людей?

— Пойдем же, — нетерпеливо повторила Меган, дергая Брилли за рукав. — Или я ничего тебе не покажу.

— О чем ты говоришь?

— Иди за мной, тогда сама увидишь.

Брилли последовала по лестнице за Меган. Воздух заметно менялся. В нем появились свежесть и легкость, послышался шум реки и крики чаек.

— Вот! — объявила Меган, поднявшись наверх. — Здесь я живу.

Весь третий этаж занимала единственная просторная комната. Двери, ведущие на балкон, были распахнуты. Сквозь них внутрь проникал яркий солнечный свет.

Брилли огляделась по сторонам. У правой стены стоял удобный диван, у противоположной — мягкая кровать, посередине стол, заваленный сладостями и фруктами. Придуманная Меган комната была наполнена спокойствием и умиротворением и являла собой то же убежище, каким служила для Брилли ее пещера.

На одной из полок у стены лежала блестящая саламандра. Брилли склонилась, чтобы лучше рассмотреть ее, и та, изогнув свое разноцветное тело и высунув тонкий язык, зашипела. На соседней полке сидел маленький медвежонок. Обхватив передними лапами задние, он смотрел в сторону балкона, смешно моргая глазами-бусинами.

Рядом расхаживали на тонких ножках разноцветные кубики. Наверное, подобные игрушки Меган изредка видела у детей придворной знати. По их образу и подобию она создала свой собственный игрушечный мир, гораздо более замечательный и интересный. Неожиданно кубики, вспрыгнув друг на друга, выстроились в башню и тут же рассыпались с хихиканьем и свистом.

Брилли улыбнулась. Никогда в жизни ей не доводилось видеть ничего более милого!

Когда она склонилась ниже, саламандра зашипела громче, и Меган, засмеявшись, подбежала к ней и протянула руку. Невероятное животное тут же прыгнуло в ладонь девочки.

— Как ее зовут? — спросила Брилли.

— Она мне еще не говорила, — безразличным тоном ответила Меган. — Даже не знаю, есть ли у нее имя. Но это не важно. Она счастлива здесь. Я тоже.

— Я вижу, — сказала Брилли. — Ты часто сюда приходишь?

— Да. Тут я отдыхаю. Меня никто не обижает в этом замке, даже руки из той комнаты.

Меган вышла на балкон, а саламандра обвила ее запястье подобно браслету и замерла.

Брилли последовала за ней и опустилась рядом на прогретые солнцем гладкие доски. На протяжении нескольких минут обе они молча любовались рекой, глядя на нее сквозь решетчатую балконную стену.