Донован громко рассмеялся:

— Слово? Твое гребаное слово? Ты сейчас скажешь мне правду положив руку на сердце? Почему я должен тебе верить?

Хэтуэй постучал по сумке с ноутбуком:

— Потому что у меня есть доказательства.

Донован уставился на сумку:

— Какого рода доказательства?

Хэтуэй снова взглянул на часы:

— Мы можем болтать долго, Донован. А самолет скоро приземлится.

— Чего ты хочешь?

— Я сказал, чего хочу. Ты забрал у Шарки шестьдесят миллионов долларов. Отдай их мне.

— У меня нет шестидесяти. Я был должен десять.

— Родригесу?

Донован кивнул.

— Тогда пятьдесят.

— Я заплатил за перевод плюс расходы за Шарки.

— Почему бы тебе просто не сказать, сколько у тебя есть? И не лги, я все равно выясню.

— Сорок пять миллионов.

— Тогда я хочу сорок пять миллионов долларов. Такова цена за свободу. Плата за жизнь.

— Значит, если я отдам тебе сорок пять лимонов, ты скажешь мне, кто агент под прикрытием?

— Агенты. Их несколько.

— И как я отдам тебе деньги? Наличными?

— Сарказм здесь неуместен, Донован, — заметил Хэтуэй и снова постучал по сумке: — Мы сделаем это через Интернет. Тем же путем, каким ты вернул деньги, украденные Шарки.

Донован покачал головой:

— Я не вчера родился. Я переведу тебе сорок пять миллионов, потом ты покажешь мне бумаги. И что мне это даст?

— Мы сделаем не так. Ты переводишь пять миллионов, я предоставляю доказательство. Ты переводишь еще какую-то сумму, я показываю еще одно доказательство. В любой момент ты можешь остановиться. Но поверь мне, Донован, ты не захочешь останавливаться.

— И что потом? Допустим, ты назовешь мне имена, предоставишь доказательства. А потом?

— Я уйду.

— А агенты?

Хэтуэй глубоко вздохнул, словно с трудом выдавливая из себя слова:

— Делай, что считаешь нужным, Донован.

— Ты их обрекаешь, — холодно произнес Донован.

— Донован, это игра. То, чему ты научил меня. Игра. В ней есть победители и проигравшие. Я сделаю все, чтобы стать победителем.

— Ты чертов ублюдок, Хэтуэй!

— Хочешь провести лет двадцать за решеткой?

Донован несколько секунд смотрел на Хэтуэя, потом медленно кивнул.

— Ладно, — тихо сказал он. — Давай посмотрим, что у тебя.

Грегов снял руки со штурвала и включил автопилот.

— Что поставить? — спросил он Петра.

Тот пожал плечами:

— "Аэросмит"?

Грегов с одобрением кивнул:

— Хороший выбор.

Он нашел кассету и вставил в магнитофон, врубив громкость на полную катушку. Кабина наполнилась звуками рок-музыки. Двое русских закивали в такт.

За их спинами в огромных баулах на пяти деревянных лавках лежали восемь тысяч килограммов героина. Он начал свою жизнь как опиум, выращенный на полях восточной провинции Афганистана Нандархар. Опиум на верблюдах перевезли через границу в Турцию, где русские химики переработали его в морфий, а потом в героин. Грегов заплатил тысячу за кило, в целом восемь миллионов долларов за груз, а это значит, что один полет принесет прибыль в шестнадцать миллионов долларов.

— Что будешь делать со своей долей? — крикнул Грегов.

Петр пожал плечами:

— Не знаю. А ты?

Грегов хрипло заржал:

— Тоже не знаю. Придумаю что-нибудь. А уж девочек поимею точно.

Петр взял бутылку «Джонни Уокера» и сделал глоток.

— Ты в любом случае сможешь развлечься с цыпочками, — заметил он, передавая бутылку Грегову.

Тот отпил виски, вытер рот рукой.

— Да, но по крайней мере больше не буду кувыркаться с уродинами!

Экран ноутбука ожил.

— Сходи в бар, Донован. — Хэтуэй поставил компьютер на один из столиков на террасе возле «Паддингтон-Стоп». — Принеси пару бутылок пива, ладно? Надо отметить.

— Мне пока нечего праздновать! — отрезал Донован.

Но все-таки пошел в паб, купил две кружки светлого пива, принес на террасу. Хэтуэй положил рядом с ноутбуком мобильник и подключился к Интернету. Донован, пристроив кружки на столе, сел рядом.

— У тебя нет сигарет? — спросил Хэтуэй.

— Не курю, — ответил Донован.

— Я тоже бросил, но сейчас бы покурил. — Он повернул экран к Доновану, передал ему листок с цифрами — номером швейцарского счета. — Пять миллионов долларов.