Шрифт:
– Ты стареешь, Джеймс, - улыбнулся Хантер.
– Оставь схватки с килратхами молодым головорезам вроде меня, приятель!
– Ха!
– Паладин хлопнул его по плечу.
– Как бы не так, мальчишка!
Из шлюзовой камеры, прихрамывая, вышла К'Каи. Рядом с ней шел Кирха. Они приблизились к Хантеру и Паладину. Глаза К'Каи сияли.
– Сейчас мы находимся в пространстве землян и приближаемся к точке второго прыжка, - сообщила К'Каи.
– Датчики показывают, что в этой системе нет килратхов, поэтому я переключила управление на автопилот.
– Ты великолепно справилась с кораблем, К'Каи, - похвалил ее Хантер.
– А последний маневр, когда ты ушла от столкновения с "Джалтхи", был просто изумительным! Я же говорил, что из тебя получится отличный боевой пилот!
Смущенная К'Каи втянула голову в плечи:
– Благодарю тебя, Хан-тер.
– А ты, Кирха… - Хантер подыскивал точные слова.
– Ты хорошо мне служил, присягнувший на верность воин. Ты… принес честь и славу мне и моему храи.
– Я рад, что хорошо служил моему господину, - ответил Кирха. Он выпрямился во весь свой огромный рост и стоял не шелохнувшись, гордый и счастливый.
– Гм-м-м… - промычал Паладин, бросив на Хантера странный взгляд. Потом повернулся к К'Каи: - Это был, безусловно, неплохой маневр, К'Каи, но, наверное, понадобится не одна неделя, чтобы устранить все возникшие в результате него внутренние повреждения. Ведь транспортные корабли не рассчитаны на такие перевороты при высоких перегрузках.
– Да перестань ты ее пилить, приятель, - запротестовал Хантер.
– Она же проделала потрясающую штуку!
– Конечно, я знаю, но… - Паладин умолк, глядя назад, в сторону шлюзовой камеры.
– Что это?
Хантер обернулся. Там стояла цепочка фирекканцев с самодельными факелами, наскоро сделанными из обрезков трубок и тряпок. Даже на расстоянии явственно чувствовался запах горючего, которым они пропитали тряпки. Факелы дымили, блики от огня танцевали на металлическом настиле палубы.
– Это факельная церемония, - объяснила К'Каи.
– Чтобы почтить память наших погибших и лейтенанта Гвен Лар-сон.
Тем временем фирекканцы с факелами поднялись в воздух и стали летать кругами под потолком грузового отсека. Затем они начали выполнять серию сложных маневров. Их движения были слаженными и изящными, а факелы образовали между ними сверкающие огненные узоры. Хантер завороженно смотрел на этот экзотический танец, в котором рисунок узоров становился все более сложным, а фирекканцы, порхая и паря в воздухе, демонстрировали в этой своей ритуальной церемонии высочайшее мастерство.
К'Каи в ритме этих воздушных танцев произносила на фирекканском языке слова поминовения. Потом она заговорила поанглийски:
– Итак, мы чтим память ушедших от нас сестер и братьев. Мы помним их славный последний полет…
"Их славный последний полет…" Хантер подумал о Гвен, о ее искрящихся смехом глазах, о том, как она заливалась краской, когда он принимался ее поддразнивать. Он вспомнил, какой видел ее в последний раз, в посадочном отсеке вражеской космической станции.
"Прощай, дорогая", - сказал он ей мысленно в тот момент, когда фирекканцы, закончив церемонию, планировали вниз и садились на палубу.
Стоящий рядом с ним Паладин вытирал глаза.
– Она была хорошей девочкой, Хантер. Мне будет не хватать ее.
– Я знаю, Джеймс, - ответил Хантер. "Мне тоже будет ее не хватать".
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Хантеру казалось, что с тех пор, как его обучение в летной школе закончилось, он никогда еще не выглядел так… так повоенному. И уж совершенно точно, что он никогда с тех пор так не вытягивался по стойке "смирно".
Стоящий рядом с ним Паладин казался гораздо более раскованным, однако если вы способны различать едва уловимые нюансы, то, без сомнения, увидели бы, как тяжело переживает он гибель Гвен.
Печаль же самого Хантера была глубоко скрыта, так же как и скорбь по другим утраченным друзьям. Позже он отдаст дань памяти Гвен, но кабинет коммодора - не самое подходящее место для оплакивания павших, и будь он проклят, если обнаружит перед кем-нибудь свое горе. Вот когда все это будет позади… тогда, может быть.
Но, во всяком случае, он не собирается ни перед кем обнажать свою душу.
Коммодор Стюард смотрел на них обоих поверх бастиона своего письменного стола, его лицо было бесстрастным, как металлическая стена за его спиной. Простой металлический стол, простая комната с голыми стенами, ничего, что могло бы чтонибудь сказать о личности хозяина. Хантер совершенно не представлял себе, чего можно ждать от этого человека. Он слышал, что Стюард - человек справедливый, но жесткий. Для Паладина могли отыскать какие-то обстоятельства, смягчающие его вину, но Хантеру, который находился в самовольной отлучке, да еще на вражеской территории, надо было призвать на помощь всю свою изобретательность и красноречие, чтобы выпутаться из этой истории.