— Ничего, — буркнул Малки. — Мне просто не нравится, что мы шляемся здесь так долго. Помнишь, что сказал Йиска? Тебе не стоит ходить через «пустоту», иначе ты можешь умереть.

— Я же объяснил: меня это не беспокоит.

— Я слышал. Но твоя смерть будет большой потерей — после всего, что ты сделал для Сутры и Эдинбурга... не говоря уже о драконах.

Талискер чуть улыбнулся.

— Да...

— Жаль, что меня с тобой не было. Мне бы хотелось взглянуть на драконов... Если ты умрешь, Дункан, то я скорее всего тоже исчезну. — Малки смущенно отвернулся. — Я знаю, это звучит чертовски эгоистично с моей стороны, однако...

— А так ли это плохо, Молк? Сколько жизней нужно человеку? Насколько я знаю, по большей части хватает и одной.

— Конечно, ты прав. Только я уже умирал и не знаю, как оно получится во второй раз...

Талискер озадаченно посмотрел на друга и собирался ответить, когда вновь появились звук и свет. На этот раз «пустота» ощутимо вздрогнула, будто начиналось землетрясение.

— Черт! Идем, Малк. Лучше бы нам поторопиться.

И в этот момент они снова увидели их — потерянные души. На миг Талискеру подумалось, что именно они каким-то образом разбалансировали «пустоту». Тысячи и тысячи белых изувеченных тел. Черные следы ран, изодранные остатки одежды, спутанные волосы. Они по-прежнему были слепы и бездумны, а меж тем Мелисенда утверждала, что Талискер должен увести их с собой. Заставить вернуться в Сутру. Обратить вспять искажение своих земных тел могут лишь сами потерянные, и это — единственный способ одолеть орды Зарруса. Однако Мелисенда не имела ни малейшего понятия, каким образом можно это сделать. Ей стоило немалых трудов убедить Совет отдать Бразнаир Талискеру, который без особой охоты принял его из рук Вердуса.

Потерянные души безмолвно шли к Талискеру и Малки подобно огромному белому облаку. Малки беспокойно заерзал и вытащил меч.

— Ты что творишь? — прошипел Талискер. — Вздумал нападать на них?

— Нет, только защищаться... Так, на всякий случай... Скажи что-нибудь.

— Что?

— Поговори с ними!

Талискер сделал глубокий вдох.

— Воины, — начал он. — Потерянные души феинов, сидов и... — Талискер оглядел толпу, рассматривая детали одежды и оружия, — ... шоретов. Послушайте меня!

Звук его голоса был поглощен «пустотой», однако толпа остановилась.

— Хорошо, — подбодрил Малки. — Они тебя слушают.

— Ты думаешь? А я вот неуверен, что они меня слышат... Вы должны знать, что само существование Сутры ныне находится под угрозой. Не из-за шоретов, ни даже из-за противостояния шоретов и феинов. Причиной тому — злая воля одного-единственного человека. Того самого, кто отправил ваши души в бесконечное путешествие, украв вашу земную плоть. Этот человек — Заррус.

Никакой реакции. Ни малейшей. Ни проблеска понимания. Талискер попробовал зайти с другой стороны:

— Меня прислала Мелисенда. Она полагает, что вы должны последовать за мной в Сутру и потребовать назад свои тела. Лишь тогда вы упокоитесь в мире.

«Пустота» снова вздрогнула. Сдвоенная фиолетовая молния озарила небо — или что там было над головами за спинами потерянных, освещая ряды бледных, искаженных болью лиц. Талискер беспомощно смотрел на них, не зная, что еще можно сказать.

Тем временем толпа зашевелилась, раздавшись в стороны. Высокий воин выступил вперед и остановился напротив Талискера. Вид его был жуток. Сломанная кость ключицы пронзила горло и торчала из шеи под нижней челюстью. Половина лица воина провалилась внутрь, на месте скулы и виска торчали острые осколки костей. Глазное яблоко свисало из раздробленной глазницы. Талискер громко вздохнул и невольно подался назад.

Мертвец заговорил. Голос его был хриплым, исполненным боли и муки. И более всего ошеломили Талискера не жуткий вид мертвого воина и не его призрачный голос, а его слова.

— Мы не хотим возвращаться, — проговорил мертвец. — И не желаем обретать упокоение.

Почти рассвело. Дети и старики сидели у задней стены шатра, в то время как мужчины и многие из женщин переместились ближе ко входу. Они были готовы сражаться.

Само собой, Лэйк находился среди них. У пленников не было оружия, но одна из старших женщин предложила выворотить из пола камни. Земляной пол в шатре тут же превратился в мини-каньон; люди голыми руками раскапывали землю, выискивая булыжники. Вдобавок мужчины разломали принесенную воинами мебель, и Лэйк получил в свое распоряжение шестифутовый шест, который он соорудил, свинтив вместе две ножки походного столика. Люди, не занятые приготовлениями к схватке, выстроились вдоль стен тюрьмы, чтобы скрыть бурную деятельность от захватчиков. Младшие из детей под руководством Милли запели песенку, слова которой были смутно знакомы Лэйку. В ней говорилось об орлице, которая влюбилась в Солнце. Она подлетела слишком близко, и Солнце обожгло ей перья, отчего голова орлицы навсегда осталось белой.