Робиннэ увидел их еще раньше. Нахмурившись, он торопливо обогнал Борна и подошел к дверям, намереваясь отвлечь внимание ажанов. После того как он представился, те сообщили ему, что разыскивают подозреваемого – предположительно террориста, который украл у носильщика электронный пропуск. Затем они показали Робиннэ фотографию Борна, полученную по факсу из Вашингтона.

Министр заявил, что не видел этого человека, и выглядел не на шутку испуганным. А может, этот террорист намеревается убить именно его, Жака Робиннэ? Не будут ли они столь любезны, чтобы проводить его до машины?

Как только министр в сопровождении двух полицейских направился к автомобилю, Борн, не теряя времени, выскользнул из дверей в серую хмарь парижского утра. Посмотрев вслед полицейским, которые вели Робиннэ к его «Пежо», он двинулся в противоположную сторону. Усевшись в машину, министр бросил хитрый взгляд на Борна и сердечно поблагодарил полицейских, которые немедленно вернулись и снова заняли пост у дверей терминала.

Робиннэ отъехал от тротуара, развернул автомобиль и направил его в сторону выезда с территории аэропорта. Оказавшись вне поля зрения полицейских, он замедлил ход и опустил боковое стекло.

– Мы чуть не засыпались, mon ami.

Когда Борн сделал попытку забраться в автомобиль, француз поцокал языком и отрицательно помотал головой:

– Вся полиция поднята по тревоге. Нам наверняка встретятся и другие посты. – Протянув руку под приборную доску, он потянул за рычаг, открывающий багажник, и с виноватым видом добавил: – Не самое комфортабельное место, но в данной ситуации – самое безопасное.

Не говоря ни слова, Борн забрался в багажник, захлопнул за собой его крышку, и машина тронулась. Министр все рассчитал правильно. Перед тем как машина выехала с территории аэропорта, их останавливали еще дважды: первый раз – полицейские, а второй – сотрудники Кэ д’Орсей, аналога американского ЦРУ. Министру, разумеется, препятствий не чинили, но неизменно показывали фотографию Борна и спрашивали, не встречался ли ему этот человек. Выехав на шоссе А1 и проехав по нему минут десять, Робиннэ остановился на площадке для отдыха и открыл багажник. Борн выбрался наружу, занял пассажирское сиденье, и машина рванулась вперед.

– Это он! – завопил грузчик, тыча пальцем в зернистое фото Борна. – Это тот самый тип, который спер мое удостоверение!

– Вы уверены, месье? Посмотрите, пожалуйста, еще раз. Только повнимательнее.

Инспектор Ален Савуа пододвинул фотографию к центру стола, за которым сидел потенциальный свидетель. Они находились в комнате с бетонными стенами в здании Третьего терминала аэропорта Шарля де Голля, где Савуа решил разместить свой временный штаб. Это была убогая конура, в которой пахло плесенью и дезинфицирующими средствами, и ему казалось, что он провел в подобных местах чуть ли не всю свою жизнь. Жизнь, в которой все было временным.

– Да-да, – кивал грузчик, – он наткнулся на меня, сказал, что у него болит голова, а через десять минут, когда мне нужно было открыть запертую дверь, я обнаружил, что пропуск пропал. Это он его спер!

– Нам это известно, – проговорил инспектор Савуа. – Электронная система зафиксировала ваше присутствие у двух дверей в то время, когда пропуска у вас уже не было. Вот он, держите, – добавил Савуа, протягивая грузчику его персональную магнитную карточку. Инспектор был маленького росточка и чрезвычайно комплексовал по этому поводу. Лицо его казалось таким же взъерошенным, как и сильно отросшие волосы, а губы были постоянно сложены трубочкой, словно даже на отдыхе он пытался принять решение о чьей-то вине или невиновности.

– Спасибо, инспектор!

– Не надо меня благодарить. На вас будет наложен штраф в размере дневного заработка.

– Но это безобразие! – возмутился грузчик. – Я сообщу в профсоюз, и мы устроим демонстрацию!

Инспектор Савуа вздохнул. Он уже привык к подобным угрозам. Профсоюзы только и умели, что устраивать демонстрации.

– Можете ли вы рассказать что-нибудь еще относительно этого инцидента?

Грузчик с обиженной физиономией мотнул головой, и инспектор отпустил его на все четыре стороны. Он посмотрел на листок, полученный по факсу. Внизу, прямо под фотографией Джейсона Борна, значился телефон в Вашингтоне, по которому нужно было звонить, если появятся какие-нибудь новости. Вытащив мобильник, Савуа набрал этот номер.

– Мартин Линдрос, заместитель директора Центрального разведывательного управления, – проговорил голос из-за океана.

– Месье Линдрос, это инспектор Ален Савуа из Кэ д’Орсей. Похоже, мы отыскали вашего беглеца.

– Что?

На плохо выбритом лице Савуа появилась улыбка. Кэ д’Орсей всегда сосало сиську ЦРУ, и ему было приятно, что сейчас все происходит наоборот.

– Именно так. Джейсон Борн прилетел в аэропорт Шарля де Голля сегодня, примерно в шесть часов утра по парижскому времени. – Савуа слышал, как участилось дыхание того, в Вашингтоне, и его сердце радостно забилось.

– Вы взяли его? – спросил Линдрос. – Вы задержали Борна?

– К сожалению, нет.

– Почему? Где он?

– Это загадка. – Молчание на другом конце провода длилось так долго, что Савуа был вынужден спросить: – Месье Линдрос, вы меня слышите?

– Да, инспектор, я просто сверяюсь со своими записями. – И снова молчание, но теперь не такое долгое. – Алекс Конклин поддерживал тайный контакт с одним из ваших высокопоставленных чиновников. С человеком по имени Жак Робиннэ. Знаете такого?