Но я ничего ему не сказал. Просто остановился перед ним и стоял столбом, пока не убедился, что он меня узнал. Он не изменился; он выглядел почти так же, как всегда, — в моих глазах. И хотя я считал, что сам я изменился, зная, что занятия штангой изменили по крайней мере мое тело, думаю, что благодаря постоянным письмам Фрэнни наша семья сохранилась в памяти (если не в сердце) Чиппера Доува.

Чиппер Доув тоже остановился посередине Седьмой авеню. Через секунду или две он тихо сказал:

— Ба, кого мы видим. Всё — сказка.

Я взглянул на подружку Чиппера Доува и сказал:

— Смотри, чтобы он тебя не изнасиловал.

Подружка Чиппера Доува рассмеялась звенящим напряженным смехом ломающегося льда, дрожащих сосулек. Доув тоже издал короткий смешок. Мы втроем стояли посередине Седьмой авеню; такси, вывернувшее с Сентрал-Парк-Саут, чуть не сбило нас, но только девушка слегка дернулась, Чиппер Доув и я стояли неподвижно.

— Эй, вы — не видите, что ли, мы стоим посередине улицы, — сказала девушка.

Я заметил, что она была намного его моложе. Она отошла к восточной стороне Седьмой авеню и стала ждать нас там, но мы не двигались.

— Мне очень приятно было получать весточки от Фрэнни, — сказал Доув.

— А почему ты ей не отвечал? — спросил я его.

— Эй! — закричала нам его подружка, и еще одно такси, свернувшее к центру, обогнуло нас с громким бибиканьем.

— Фрэнни тоже в Нью-Йорке? — спросил меня Чиппер Доув.

В сказках часто не догадываешься, чего именно хотят люди. Все изменилось. Я знал, что не представляю, хочет Фрэнни видеть Чиппера Доува или нет. Я знал, что никогда не узнаю, что было в письмах, которые она ему писала.

— Да, она в городе, — сказал я осторожно. Нью-Йорк большой город, подумал я; это казалось вполне безопасным.

— Ну что же, передай ей, что я бы хотел ее повидать, — сказал он и начал обходить меня. — Не могу заставлять эту девушку ждать, — заговорщически прошептал он мне и даже подмигнул.

Я поймал его под мышки и просто приподнял; для четвертьзащитника он весил немного. Он не сопротивлялся, но на его лице появилось откровенное удивление от того, что я так легко его поднял.

Я толком не знал, что с ним делать; я подумал с минуту или, может быть, это Чипперу Доуву показалось минутой, а затем поставил его обратно. Просто поставил его обратно перед собой на середине Седьмой авеню.

— Эй, сумасшедшие мальчишки! — крикнула его подружка.

Два такси, казалось, гнавшиеся друг за другом, обогнули нас справа и слева; водители еще долго держали руки на клаксонах..

— Скажи мне, зачем ты хочешь видеть Фрэнни? — спросил я Чиппера Доува.

— Ты немножко поднакачался, как посмотрю, — сказал Доув.

— Немного, — признался я. — Зачем ты хочешь видеть мою сестру? — спросил я его.

— Ну, кроме всего прочего, чтобы извиниться, — пробормотал он, но я никогда не смог поверить ему; в его ледяных голубых глазах застыла все та же ледяная голубая улыбка. Он, казалось, лишь слегка испугался моих мускулов; самонадеянности ему было не занимать, что да, то да.

— Ты бы мог ответить на одно из ее писем, — сказал я ему. — Ты в любое время мог извиниться в письменном виде.

— Ну, — сказал он, перенося вес с одной ноги на другую, как это делают квотербеки, ожидая передачи мяча. — Ну, это трудно передать словами, — сказал он, и я чуть не убил его тут же, на месте. Я мог вынести от него все что угодно, только не откровенность; слышать, как он говорит искренне, было для меня почти невыносимо.

Я почувствовал желание сжать его, сжать сильнее, чем я сжимал Арбайтера, но, к счастью для нас обоих, он переменил свой тон. Он начал терять терпение.

— Слушай, — сказал он, — по закону о сроке давности я чист: я же никого не убил. Изнасилование — это далеко не убийство.

— Ну, не совсем убийство, — ответил я. Еще одно такси чуть не сшибло нас.

— Чиппер! — закричала его подружка. — Может, вызвать полицию?

— Слушай, — сказал Доув, — просто передай Фрэнни, что я был бы счастлив увидеться, вот и все. Очевидно, — сказал он с ледяной голубизной в его глазах, перешедшей в голос, — очевидно, ей бы хотелось меня увидеть. Я хочу сказать, что она мне достаточно много писала.

Он почти что жалуется на это, подумал я, как будто письма моей сестры были для него слишком утомительными!

— Если хочешь увидеться с ней, можешь сам сказать ей об этом, — сказал я ему. — Просто оставь ей записку, а она пускай уже сама решает, захочет видеть тебя или нет. Оставь записку в «Стэнхоупе», — сказал я.

— В «Стэнхоупе»? — сказал он. — Она просто проездом?

— Нет, она там живет, — сказал я. — Мы же гостиничная семья, — сказал я ему. — Помнишь?

— О да, — рассмеялся он, и я мог прочитать его мысли: он подумал, что «Стэнхоуп» — большой шаг вперед в сравнении с отелем «Нью-Гэмпшир» — с любым отелем «Нью-Гэмпшир», хотя он знал только первый. — Ну что же, — сказал он, — значит, Фрэнни живет в «Стэнхоупе».